В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии

Что касается атмосферы в коллективе медотряда и в ОГА в целом, то о ней можно сказать, что, во‑первых, в чём‑то она была «семейной» — с одной стороны, очень душевной, с другой (оборотная сторона любой семьи) — легко раскручивавшейся в обострения самой различной степени тяжести. Дисциплина, тем более военная, по понятным причинам в значительной степени была недостижимой мечтой, и приходилось всё время прилагать огромные усилия к смягчению возникавших в коллективе противоречий. Во‑вторых, уже на том этапе во всю мощь начала проявляться одна из главных наших проблем — полное доминирование противника в сфере информационных технологий. Возникали (на самом деле умело генерировались противником) самые нелепые и невообразимые слухи, порочащие друг друга и вызывавшие недоверие и подозрения, умело создавалась и поддерживалась атмосфера постоянного напряжения, тревоги, легко переходящей в панику. Лично мне самому участвовать не доводилось, но ребята из наших боевых групп рассказывали, что им частенько доводилось обнаруживать в соседних с ОГА дворах, особенно на пике всяких панических настроений среди защитников здания, излучатели инфразвука в кузовах машинок размером с «Газель» — большие антенны вроде телевизионных, скрытые тентами, с генераторами. Забьют такую антенну — и паника в здании тут же сходит на нет. Не имею оснований не доверять этой информации, тем более что слышал это от самых различных, весьма достоверных источников.

Тогда же, после попытки украсть меня, незаметно и очень быстро произошло ещё одно событие — как оказалось, возможно, самое значимое для меня в этой войне. Людмиле Владимировне, бойцу нашего отряда, поручили меня охранять. Разумеется, я и до того отмечал её хладнокровие, быструю реакцию, очень толковое поведение в экстремальных условиях и постоянно прорывавшиеся глубокие знания военного дела — как теоретические, так и чисто практические. Однако она настолько ловко маскировалась под безобидную «работницу склада», а официальная легенда о том, что все знания — исключительно от родителей и покойного супруга, которые все были военными, была настолько убедительной, что до поры до времени я (не говоря уже о других) не догадывался о её бесчисленных достоинствах. Позже, когда она мне несколько раз спасёт жизнь, потихоньку выяснится, что вышла в отставку она в звании капитана спецназа, а за её плечами — снайперский опыт ещё по первой Чечне. Много интересного услышу я о той неизвестной для многих войне — от непосредственного её участника. Её позывной «Ангел» тогда гремел среди групп нашего лихого спецназа, работавшего в Грозном. И на этой войне она вновь станет «Ангелом» — медработником наших передовых подразделений, надеждой тяжелораненых военных и гражданских на спасение, одной из живых легенд освободительной борьбы Донбасса. Мы станем неразделимой боевой парой, всю компанию пройдём вместе — и, даст Бог, будем вместе все следующие войны, сколько ни пошлёт нам Всевышний. Её значение в моей жизни и во всём, что мне удалось сделать на этой войне, переоценить невозможно…

Ярких эпизодов было очень много — фактически каждый день содержал какой‑то из таких. Однако если описать всё это — выйдет настоящая «Война и мир», во‑первых, слишком большая для любого нормального читателя, а во‑вторых, у меня сейчас нет времени для неё, к сожалению. В отличие от графа Толстого, у которого на момент написания книги уже все войны были позади, а впереди было немерено времени для осмысления пережитого, — у меня война на Родине в самом начале. Пылают дома, артиллерия нелюдей‑укропов шарашит все дни перемирия по жилым кварталам, где вот сейчас сидит моя родня и только вчера умер в больнице очередной раненый семилетний ребёнок в родной Горловке. Война ждёт меня, и мне надо быстрее дописать книгу, чтобы спокойно поехать на встречу с ней.