В оковах Шейха (ЛП)

Она взяла свои туфли и бросила последний взгляд на кровать.

Одна ночь с незнакомцем.

Но что это была за ночь.

Он сделал то, что обещал сделать. Он заглушил боль и гнев из-за предательства ее брата. Он вывел ее из состояния шока и оцепенения от горя и на несколько волшебных часов перенес ее от боли и отчаяния в мир, наполненный невообразимым удовольствием.

Он заставил ее забыть.

Она позволила двери захлопнуться за ней.

Забыть его будет чертовски сложно.

* * *

Он проснулся с тяжелой головой от слишком сильного недосыпания и с мрачным настроением, но все же он потянулся к ней. Были вещи, которые он должен был сделать сегодня. Факты, с которыми ему пришлось столкнуться, от которых никуда не деться, много головных болей, но все без исключения, адвокат, визирь и пресловутые головные боли могли подождать. Было кое-что, что он хотел больше всего прямо сейчас, в это сонное время бодрствования, прежде чем ему придется позволить холодному, резкому дневному свету ударить по нему, он знал, это скоро произойдет. Он никогда так сильно ещё не жаждал обладания.

Его ищущая рука наткнулась на пустые простыни. Он перевернулся, потянулся дальше, не найдя ничего, кроме пустой кровати и холодных простыней, а не теплой женщины, которую он искал. Он приоткрыл веко и никого не обнаружил.

Теперь он полностью проснулся. 

— Тора? — Позвал он. Но ответа не было, ничего, кроме мягкого гудения кондиционера, когда температура поднялась с солнцем снаружи.

— Тора, — повторил он, на этот раз громче, уже на ногах, проверяя ванную и гостиную. 

Он отдернул занавески на случай, если она решила выпить кофе там, чтобы не разбудить его. Утренний свет лился в комнату, и он прищурился от восходящего солнца, но терраса, как и любая другая часть номера, была пуста.

Она ушла, не сказав ни слова.

Она ушла, прежде чем он был готов.

Прежде чем он покончил с ней.

Он зарычал, вена на его виске пульсировала, в то время как его мрачное настроение становилось все мрачнее с каждой минутой. Пока он не вспомнил с толчком в груди вчерашние откровения, и его мрачное настроение не изменило направление. Он взглянул на часы. Ему нужно было успеть на встречу.

Он был зол, когда адвокат сказал ему, что он всё организовал, слишком ошеломлен откровениями адвоката, чтобы мыслить здраво, слишком взбешен тем, что кто-то, кроме него, внезапно стал дергать за ниточки его жизни, но теперь он рад этой встрече с этим так называемым визирем Каджарского Ирана. Может быть, он получит ответы на свои вопросы.

Только тогда, когда доводы будут убедительными, он согласится взять на себя младшую сестру нет, сводную сестру, продукт отца, который бросил Рашида, когда тот был малышом, и женщину, которую он взял в качестве своей любовницы. Только тогда он согласился взять на себя опеку над ней, взять на себя ответственность за нее теперь, когда оба ее родителя умерли, и заполнить пустоту в ее жизни, но разве это не убедительно звучит сейчас? Потому что как, черт возьми, он должен был заполнить пустоту в чьей-то жизни, когда некому было заполнить пустоту в его собственной?

Спасибо за это.

Он бросил последний взгляд на смятую постель, направляясь в душ, кровать, на которой были запутанные следы их занятий любовью. Сколько раз они встречались темной ночью, он не мог вспомнить, только то, что каждый раз, когда он поворачивался к ней, она была рядом, казалась ненасытной и с каждым разом становилась все смелее.

Неудивительно, что он разозлился, когда обнаружил, что она ушла.

Неудивительно, что он чувствовал себя обманутым.

Но одна ночь была тем, чего он хотел, и так было лучше. Она более чем выполнила свою задачу. Он потерял себя в ней, и она на какое-то время заглушила шок и боль, но теперь ему нужна была ясная голова и ничто уже не отвлекало. Он вспомнил эту ночь, и она его очень будоражила, ему было бы трудно отправить ее восвояси самому. Это хорошо, что она избавила его от лишних усилий.

* * *

Карим был не таким, как предполагал Рашид. Он представлял себе человека по имени визирь маленьким, жилистым и проницательным. Но человек, с которым адвокат познакомил его в своей библиотеке из темного дерева, был высоким, добродушным гигантом неопределенного возраста, которому могло быть от пятидесяти до восьмидесяти. Он выглядел мудрым человеком, совершенно непринужденно в своих сандалиях и мантиях среди города, полного мужчин в костюмах и галстуках.

Карим поклонился, когда его представили Рашиду, его глаза расширились. 

— Ты действительно сын своего отца.

Дрожь прошла по позвоночнику Рашида. 

— Вы знали моего отца?

Пожилой мужчина кивнул. 

— Знал, хотя в последнее время наши отношения были редкими. Я и тебя знал младенцем. Приятно снова встретиться с тобой после стольких лет.

Затем адвокат извинился, оставив двух мужчин поговорить наедине.

— Зачем вы здесь? — Спросил Рашид, не тратя времени на то, чтобы перейти к делу. — Зачем просили о встрече?

— Смерть твоего отца поднимает вопросы, о которых ты должен знать, даже если я боюсь, что они могут показаться тебе неприятными.