В оковах Шейха

— Понятно, — сказал Рашид, нахмурившись для придания веса, в то же время абсолютно решив, что Карим не будет участвовать в выборе ему жены. Одно дело, когда кто-то сопровождал его на официальные мероприятия, но кого-то брать в постель, только он решал, кто это будет. — Так и должно быть.

— Значит, ты хочешь, чтобы я подыскал тебе жену?

— Нет. В этом не будет необходимости. У меня есть идея получше. 

Такая, которая показала бы определенной женщине, что, когда он сказал, что не хочет, чтобы она была сиделкой его сестры, ей следовало обратить на это внимание, ей было бы гораздо лучше согласиться с ним и исчезнуть из его жизни так же тихо, как она сделала это из его постели этим утром, или он может просто подумать, что они ещё не закончили.

Временная жена, которая займет его постель, могла бы стать своего рода компенсацией за весь этот безумный сценарий.

— Может быть, — подталкивал Карим, — ты поделишься этой лучшей идеей?

Рашид внезапно повернул голову, поймал взгляд Торы и улыбнулся. Потому что, хотя казалось, что поезд, в котором ехала его жизнь, не просто сменил рельсы, он сменил планеты, впервые за этот безумный день он почувствовал, что снова оказался на месте машиниста.

— Я собираюсь жениться на Виктории.

— Мисс Берджесс?  — Карим забыл, как быть безмятежным, и изрядно разозлился. — Когда ты был так против того, чтобы она заботилась об Атии?

— Я знаю, — сказал он, не в силах объяснить, потому что причина, по которой он был против ее приезда, была причиной, которая делала ее наиболее подходящей для того, чтобы стать его временной женой. — Она мой идеальный план.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Устали мисс Берджесс?

Тора пришла в себя и вздрогнула, увидев, что Рашид наклонился к ней, такой же внимательный и, казалось бы, заботливый, как любая из стюардесс, держа в одной руке что-то похожее на кофейник, а в другой чашку, и это был не кофе, запах которого она почувствовала. Он не удосужился обменяться с ней и двумя словами с тех пор, как она вышла из офиса того адвоката в Сиднее. Что-то определенно произошло.

— Должно быть, я задремала, — осторожно сказала она, выпрямляясь и глядя на часы. Нет, она спала всего несколько минут, и одного взгляда на колыбельку рядом с ней было достаточно, чтобы понять, что Атия все еще спит, ее маленькие ручки откинуты назад по обе стороны от головы.

— Любой бы подумал, что ты слишком много работаешь.

Ее глаза снова встретились с его глазами. Там был хитрый блеск, который заставил ее насторожиться. 

— Ты имеешь в виду, кто угодно, кроме тебя.

— Ну же, ну же, мисс Берджесс, — сказал он, ставя кофе на маленький столик. — Я принес тебе кофе.

Она оглядела каюту, но там было пусто, все бортпроводники предусмотрительно спряталась, ожидая вызова. Даже Карим куда-то исчез. 

— Да, я вижу. Где все? Ты уволил всех стюардесс или что-то в этом роде?

Он улыбнулся, развернул стул перед ней и сел, хотя она почувствовала опасность в изгибе его губ. Она поджала ноги под свой стул. Даже с пространством между сиденьями его длинные ноги слишком далеко заходили в ее пространство. 

— Мне нужно кое-что обсудить с тобой, кое-что, что может принести нам обоюдную выгоду.

Ее глаза закрылись. Да, верно. 

— Я сказала тебе, что я здесь не ради тебя. Я здесь ради Атии, не более того.

— У тебя подозрительный ум.

— Как и у тебя.

Он покачал головой. 

— Речь идет не о том, чтобы переспать с тобой. — Он заколебался, и она задалась вопросом, что осталось недосказанным. — Это касается Атии.

— Как?

Он наклонился вперед. 

— По причинам, о которых тебе не нужно знать, мне нужно усыновить Атию.

Она посмотрела на него безучастно. 

— И как это касается меня?

— Чтобы усыновить ребенка, по какому-то странному закону каджареси, я должен быть женат.

Она проглотила комок в животе, потому что это никоим образом не могло означать, какая безумная идея первой пришла ему в голову. 

— Я повторяю, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, и желая, чтобы ее сердцебиение тоже прислушивалось, — какое это имеет отношение ко мне?

— Это ненадолго, это просто временно. Простая формальность, на самом деле, и тогда через несколько месяцев мы можем развестись.

Снова был этот крен, но на этот раз не было неправильного понимания его слов. 

— Мы?

— Ну, ты и я.

Она моргнула, надеясь, что это скроет потрясение ее чувств, вызванное его ответом. 

— Нет никаких "ты и я".

— Этого не должно быть, ни в каком реальном смысле. Все, что мне нужно, это жена. Кто-то, кто временно исполнит роль матери Атии. Карим говорит мне, что брак должен длиться двенадцать месяцев, чтобы гарантировать, что усыновление соответствует законам Каджарана, но это только в том случае, если я решу остаться. В противном случае все может закончиться в течение недели. — Он улыбнулся, как будто спрашивал ее не более чем о времени суток. — Как я уже сказал, это всего лишь формальность.

— Но год! Есть шанс, что я буду твоей женой целый год!

— Если это случится, тебе не нужно будет оставаться в Каджаране все это время. Как только формальности будут закончены, отправишься домой.