В оковах тишины

Раны заживали очень быстро — магия безвозвратно изменила его организм. Роман ловил в лесу всё, что можно было съесть: подбивал камнями птиц, хватал за хвосты змей и даже доставал со дна рек маленькие ракушки. Птицы и змеи разделывались с помощью веток и острых камней, а ракушки на удивление легко открывались пальцами. Всё, что было съедобно, тщательно пережёвывалось и отправлялось в желудок в сыром виде.

Каждую ночь он вслушивался в темноту, ожидая услышать призывной шёпот Заувен — он чувствовал, что она наблюдает за ним. Роман догадывался, что Заувен все эти годы не покидала пределы поселения, потому что вряд ли где–то ещё можно было так просто найти спокойное место для ночлега, горячую еду, чистую воду и одежду. Он помнил, что Заувен могла заговорить с ним, даже находясь где–то далеко, но, несмотря на это, непременно засыпал в тишине.

Роман добрался до поселения только через неделю. Несмотря на слабость, голод и жажду, он не стремился немедленно войти в ворота. Роман дождался наступления темноты и пошёл вдоль забора. Он остановился у места, откуда мог напрямую дойти до того самого заброшенного колодца.

Роман с трудом обхватил толстые, шершавые колья и, подпрыгнув, полез вверх — благо по всему частоколу после срезанных сучков оставались маленькие выступы, на которые можно было упереться ногами. Преодолев высоту в три своих роста, он бесшумно перелез на другую сторону.

Улицы были пустыми — Роман смог спокойно добраться до нужного места. Остановившись возле колодца, он негромко произнёс:

— Я знаю, что вы уже здесь.

Заувен, как обычно, появилась из ниоткуда. Он ожидал, что она начнёт упрекать его в беспечности, будет язвительно напоминать о своих последних сказанных словах, но вместо этого Заувен произнесла:

— Я понимаю, что ты чувствуешь. Мне жаль.

Роман благодарно кивнул.

— Вы помогли мне, — сказал он.

— Не первый раз, юноша, — сказала Заувен. — Во время встречи со старейшинами ты испытал то же самое.

— Но вы же говорили, что не подслушивали наш разговор.

— Слова, произнесённые вдали, не будут услышаны при свете дня, — призналась Заувен. — Моя стихия — это ночь. — Она неторопливо зашла Роману за спину. — Я десятилетия ждала странников из других миров и не имела права пускать всё на самотёк. Ты можешь злиться, можешь обвинять меня, но я оставила в тебе частичку своей магии в ту ночь, когда тебя спасли люди.

— Теперь вы тоже имеете надо мной власть? — невозмутимо спросил Роман, повернувшись к ней лицом.

— Ни в коем случае, — покачала головой Заувен. — Мои чары могут лишь направить тебя. Ты сам должен найти мотив, чтобы освободить разум.

— Вы говорили, что первый мёртв, но дагры сказали, что он сих пор жив.

— Ты уверен? — удивилась Заувен.

— По их словам, главнокомандующий — это и есть первый.

Роман надеялся, что её удивление не было притворным. Заувен задумчиво опустила взгляд и замолчала.

— Это может быть правдой, — после недолгой паузы сказала она. — Я никогда не говорила с главнокомандующим, но у старейшин очень глубокая связь с ним — такое мог сделать только сильный ментальный маг.

— Он внушил им свою смерть? Своим самым первым ученикам?

— Похоже, так и есть, — сказала она. — В таком случае их дети уже не могли узнать истину и приняли его единоличную власть. Даже мне казалось, что дагры не способны к мирной беседе, но ты доказал обратное. Гораздо легче поселить в умах ненависть, когда для этого есть причина.

— Вы ведь тоже ментальный маг, — утвердительно произнёс Роман.

— Верно.

— Скольким старейшинам вы залезли в голову?

Заувен по–доброму хмыкнула и сказала:

— Вижу, ты смирился с этим.

— Так скольким?

— Двум, — ответила Заувен. — Это было много лет назад — тогда я только пришла в этот мир и нашла людей. Для тебя мои слова прозвучат как оправдание, но я лишь защищала свою жизнь.

— Вы что–то утаиваете, — недовольно сказал Роман. — Как вы могли допросить их, не зная языка?

— Опытному магу достаточно видеть образы.

— Они оба мертвы?

— Да, — буднично произнесла Заувен. — Я не заботилась о сохранности их рассудка.

— И с тех пор вы ни с кем не говорили?

— Если только сама с собой, — улыбнулась Заувен. — Меня не интересуют те, кто слепо исполняет любые приказы.

— А я не такой?

— Ты ещё сохранил способность видеть и творить.

Неожиданно Заувен посмотрела в сторону пустыря и неспокойно сказала:

— Они знают, что ты здесь.

— Кто?

— Старейшины, — ответила Заувен, растворяясь в тени. — Не страшись. Пока на улице ночь, я буду рядом.

Значит, кто–то из них мог найти его точно так же, как и Заувен.

«Только вот она может позволить себе следить за мной лично, да ещё и за пределами поселения», — подумал Роман.

Он понял, что не было никакого смысла бежать. В конце концов, ему и самому хотелось узнать, чем всё это закончится. Старейшин не пришлось ждать долго — их было всего четверо.

— Что ты здесь делаешь?

Роман узнал в говорившем Орама. Он подошёл поближе и, положив свою ладонь Роману на плечо, посмотрел ему в глаза.

— Отвечай, — приказал Орам.