В оковах тишины

Раны заживали очень быстро — магия безвозвратно изменила его организм. Роман ловил в лесу всё, что можно было съесть: подбивал камнями птиц, хватал за хвосты змей и даже доставал со дна рек маленькие ракушки. Птицы и змеи разделывались с помощью веток и острых камней, а ракушки на удивление легко открывались пальцами. Всё, что было съедобно, тщательно пережёвывалось и отправлялось в желудок в сыром виде.

Каждую ночь он вслушивался в темноту, ожидая услышать призывной шёпот Заувен — он чувствовал, что она наблюдает за ним. Роман догадывался, что Заувен все эти годы не покидала пределы поселения, потому что вряд ли где-то ещё можно было так просто найти спокойное место для ночлега, горячую еду, чистую воду и одежду. Он помнил, что Заувен могла заговорить с ним, даже находясь где-то далеко, но, несмотря на это, непременно засыпал в тишине.

Роман добрался до поселения только через неделю. Несмотря на слабость, голод и жажду, он не стремился немедленно войти в ворота. Роман дождался наступления темноты и пошёл вдоль забора. Он остановился у места, откуда мог напрямую дойти до того самого заброшенного колодца.

Роман с трудом обхватил толстые, шершавые колья и, подпрыгнув, полез вверх — благо по всему частоколу после срезанных сучков оставались маленькие выступы, на которые можно было упереться ногами. Преодолев высоту в три своих роста, он бесшумно перелез на другую сторону.

Улицы были пустыми — Роман смог спокойно добраться до нужного места. Остановившись возле колодца, он негромко произнёс:

— Я знаю, что вы уже здесь.

Заувен, как обычно, появилась из ниоткуда. Он ожидал, что она начнёт упрекать его в беспечности, будет язвительно напоминать о своих последних сказанных словах, но вместо этого Заувен произнесла:

— Я понимаю, что ты чувствуешь. Мне жаль.

Роман благодарно кивнул.

— Вы помогли мне, — сказал он.

— Не первый раз, юноша, — сказала Заувен. — Во время встречи со старейшинами ты испытал то же самое.

— Но вы же говорили, что не подслушивали наш разговор.

— Слова, произнесённые вдали, не будут услышаны при свете дня, — призналась Заувен. — Моя стихия — это ночь. — Она неторопливо зашла Роману за спину. — Я десятилетия ждала странников из других миров и не имела права пускать всё на самотёк. Ты можешь злиться, можешь обвинять меня, но я оставила в тебе частичку своей магии в ту ночь, когда тебя спасли люди.

— Теперь вы тоже имеете надо мной власть? — невозмутимо спросил Роман, повернувшись к ней лицом.

— Ни в коем случае, — покачала головой Заувен. — Мои чары могут лишь направить тебя. Ты сам должен найти мотив, чтобы освободить разум.

— Вы говорили, что первый мёртв, но дагры сказали, что он сих пор жив.

— Ты уверен? — удивилась Заувен.

— По их словам, главнокомандующий — это и есть первый.

Роман надеялся, что её удивление не было притворным. Заувен задумчиво опустила взгляд и замолчала.

— Это может быть правдой, — после недолгой паузы сказала она. — Я никогда не говорила с главнокомандующим, но у старейшин очень глубокая связь с ним — такое мог сделать только сильный ментальный маг.

— Он внушил им свою смерть? Своим самым первым ученикам?

— Похоже, так и есть, — сказала она. — В таком случае их дети уже не могли узнать истину и приняли его единоличную власть. Даже мне казалось, что дагры не способны к мирной беседе, но ты доказал обратное. Гораздо легче поселить в умах ненависть, когда для этого есть причина.

— Вы ведь тоже ментальный маг, — утвердительно произнёс Роман.

— Верно.

— Скольким старейшинам вы залезли в голову?

Заувен по-доброму хмыкнула и сказала:

— Вижу, ты смирился с этим.

— Так скольким?

— Двум, — ответила Заувен. — Это было много лет назад — тогда я только пришла в этот мир и нашла людей. Для тебя мои слова прозвучат как оправдание, но я лишь защищала свою жизнь.

— Вы что-то утаиваете, — недовольно сказал Роман. — Как вы могли допросить их, не зная языка?

— Опытному магу достаточно видеть образы.

— Они оба мертвы?

— Да, — буднично произнесла Заувен. — Я не заботилась о сохранности их рассудка.

— И с тех пор вы ни с кем не говорили?

— Если только сама с собой, — улыбнулась Заувен. — Меня не интересуют те, кто слепо исполняет любые приказы.

— А я не такой?

— Ты ещё сохранил способность видеть и творить.

Неожиданно Заувен посмотрела в сторону пустыря и неспокойно сказала:

— Они знают, что ты здесь.

— Кто?

— Старейшины, — ответила Заувен, растворяясь в тени. — Не страшись. Пока на улице ночь, я буду рядом.

Значит, кто-то из них мог найти его точно так же, как и Заувен.

«Только вот она может позволить себе следить за мной лично, да ещё и за пределами поселения», — подумал Роман.

Он понял, что не было никакого смысла бежать. В конце концов, ему и самому хотелось узнать, чем всё это закончится. Старейшин не пришлось ждать долго — их было всего четверо.

— Что ты здесь делаешь?

Роман узнал в говорившем Орама. Он подошёл поближе и, положив свою ладонь Роману на плечо, посмотрел ему в глаза.

— Отвечай, — приказал Орам.