В опасности

Не знаю, сколько времени я пребывала в подобном состоянии. Наступает момент, когда я решаю помыться. Но под душ я не могу встать, потому что считаю, что мои волосы начнут пахнуть ее домом. Вместо этого я обтираюсь влажным полотенцем, наблюдая за тем, как его ткань становится сначала розовой, а потом бурой.

Я одеваюсь, кладу свою вчерашнюю одежду в пластиковый пакет и уношу его за гостиницу в съемный кузов от самосвала. У меня возникает какое-то странное чувство, будто я пытаюсь избавиться от улик, хотя полиция и не просила меня сохранить их. Они должны были тщательнее проинструктировать меня. Прохожу мимо картины на стене, изображающей охоту на лис, где за деревьями прячутся охотники в красных костюмах.

Поднимаюсь по лестнице, и в этот момент мне звонит Моретти и сообщает, что у него возникло ко мне еще несколько вопросов.

– Через час мне нужно будет представить заявление для прессы. В нем я не буду ничего говорить о собаке.

– Почему?

– Люди, как правило, сосредотачиваются именно на подобных деталях. Я не могу подготовить вас к тому, – продолжает он, – что может начаться потом, когда об этом преступлении узнает вся страна. Мы не можем заставлять вас отказываться от интервью с прессой, но могу вас заверить в том, что расследованию это в любом случае никак не поможет. Они только начнут встревать не к месту, а потом, когда все это им наскучит, они станут искать в Рэйчел то, что их сможет как-то заинтересовать.

– А что же их могло бы заинтересовать?

– Все только самое худшее, что с ней происходило.

В пять часов за мной в гостиницу должен заехать полицейский. Я решаю подождать его у себя в номере. До его приезда я буду предоставлена самой себе, а это целых шесть часов, и мне даже становится интересно, чем я смогу занять себя на это время.

Через несколько часов раздается стук в дверь.

– Я выслушиваю жалобы от других постояльцев, – сообщает мне администратор гостиницы. За ней в коридоре видны зажженные лампы. На шею она намотала темный клетчатый шарф, и мне хочется сказать ей, что я когда-то жила в Шотландии, а моя сестра приезжала туда ко мне в гости. – Им мешает шум.

– Простите. – Мне приходится облокотиться о дверную раму. У меня сегодня не было ничего ни поесть, ни выпить. Еда теперь может стать для меня проблемой.

– Если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать, – говорит администратор. – Мне очень жаль, что с вашей сестрой случилось такое несчастье. Настали очень трудные времена. Сначала Каллум, а вот теперь еще и она.

– Каллум?

– Молодой человек из города, погибший в катастрофе на Бристол-роуд. Ему было всего двадцать семь лет.

Теперь я его вспоминаю. Рэйчел как раз была одной из медсестер, которые за ним ухаживали. Мне хочется поделиться с этой женщиной тем, что говорила о Каллуме Рэйчел, но я все же меняю свое решение и молчу.

В пять часов за мной заезжает полицейский, и мы отправляемся в Абингдон. В допросной Моретти говорит мне:

– Мы не можем разыскать вашего отца. Вы с ним общаетесь?

– Нет.

– А Рэйчел с ним встречалась?

– Нет.

На потолке над нами где-то щелкнули трубы обогрева. Снаружи небо нахмурилось, тучи сгущаются. В Ланкашире и Кумбрии уже идет снег. Детектив не спросил меня о нашей матери. Наверное, ему уже известно, что она давно умерла, вскоре после того, как родилась я.

– Когда вы в последний раз разговаривали со своим отцом?

– Три года назад.

– Он когда-нибудь проявлял насилие?

– Нет, – говорю я, хотя сама не до конца верю в то, что это чистая правда. – Кроме того, он достаточно хрупкий. Рэйчел была намного сильней его. Вы должны рассказать ему про нее?

– Да.

Им придется еще изрядно потрудиться, чтобы отыскать его. Когда он перестал доверять правительству, то в то же время не стал и пользоваться государственными пособиями. Несколько месяцев назад он прислал Рэйчел открытку, где писал, что находится в Блэкпуле, но я решаю не говорить детективу про это.

– Вы со Стивеном еще не общались? – интересуюсь я.

– Он весь день провел у себя в ресторане.

От этой новости я испытываю облегчение и чувствую себя неловко за то, что подозревала его. Он просто обожал Рэйчел.

Моретти спрашивает:

– Какая машина у вашего отца?

– Он больше не водит машину, – говорю я и принимаюсь объяснять, дескать, отец – алкоголик, хотя даже это слово звучит как-то слишком уж утонченно для описания отца. Моретти, наверное, и этот факт уже известен. У него имеются на него какие-то характеристики. Это и нарушение общественного порядка, и незаконные проникновения в помещения, и совершение краж со взломом…

В дверь стучит полицейский, и Моретти извиняется за вынужденную паузу. Я заглядываю в оперативную комнату, где пахнет уксусом, а один из детективов поедает чипсы прямо из пакета.