В открытом море

– А что нам мины, когда мы дома? – весело ответил Клецко. Он не замечал, как по щекам и усам катились слезы. – Швартуйте к Графской! – приказал мичман.

Вспыхнула сигнальная лампочка, раздалась команда:

– Стоп… Глушить моторы!

Мокрым от пота выскочил Чижеев на верхнюю палубу и на мгновение ослеп от блеска и сухого зноя, ударивших в глаза.

– Севастополь!..

Карабкаясь по обгорелым сваям, моряки взбежали по выщербленным снарядами широким ступеням Графской пристани к арке с белыми колоннами и высыпали на широкую площадь Ленина. Бегло окинув ее взглядом, они устремились к каменным воротам и вперегонки начали подниматься на вышку водной станции.

На площадке, высившейся над городом, моряки сдернули с голов бескозырки. Они вновь видели Корабельную сторону, Малахов курган, казармы Учебного отряда, Морзавод и лазурные бухты. Они шарили глазами по знакомым местам и не узнавали их. Весь город, как когда-то древний Херсонес, был превращен в сплошные руины, горы щебня.

Севастопольские улицы заросли травой, ромашкой и маками. Покачивающиеся головки маков виднелись всюду. Ими усыпаны были бульвары, стены изувеченных зданий, спуски к морю, горы мусора.

Чижеев сбросил с себя бушлат, снял полосатую матросскую тельняшку, привязал ее к флагштоку и потянул за трос.

Ветер вздул бело-синюю матросскую тельняшку, и она затрепетала в воздухе. Точно по уговору, друзья вскинули автоматы и дали залп.

Они салютовали черноморской столице, салютовали героям, погибшим за нее, извещали мир о своем возвращении.

– Что случилось?.. Почему стрельба? – всполошились автоматчики, отдыхавшие под тенью разрушенной стены.

Их успокоил ухмылявшийся регулировщик, наблюдавший с площади за странным поведением моряков.

– Все в порядке! – сказал он. – Матросы радуются.

Геленджик – Севастополь.

Май 1944 г. – апрель 1945 г.