В ожидании Махатмы

У него мелькнула шальная мысль, что это Бхарати пришла к нему в тюрьму. Возможно ль? Что он ей скажет? Как будет с ней говорить? Как успеет в такой короткий срок сказать все, что у него накопилось? А вдруг она его оттолкнет, когда увидит? Лучше не идти к ней. Может, сказать, что он отказывается от свидания? Все это с быстротой молнии пронеслось у него в голове.

— Кто меня хочет видеть? — спросил он.

— Сам увидишь. Свидание в кабинете у начальника тюрьмы. Если не будешь терять времени на вопросы, ты еще успеешь увидеть своего посетителя.

Шрирам бросил работу и покорно пошел за надзирателем. За спиной у себя он услышал:

— Небось теща пришла тебя навестить и принесла сластей!

У входа в кабинет начальника надзиратель на миг задержался, оглядел Шрирама, смахнул с его куртки комья грязи, оправил ему одежду и тихо предупредил:

— Не забывай, как себя вести перед начальником. Если ты что-нибудь устроишь, он велит тебя выпороть.

— Не люблю я порки, — сказал Шрирам.

На что тот заметил:

— А ты не прекословь. Делай то, что тебе говорят, — и все.

Только после того, как Шрирам безоговорочно обещал вести себя прилично, надзиратель втолкнул его в кабинет начальника. В кабинете его ждал управляющий. Вид у него был напуганный; он сидел на табурете, ноги у него не доставали до пола, и он не решался заложить ногу за ногу.

Начальник тюрьмы на миг оторвался от бумаг и сказал:

— Заключенный, тебе дается специальное разрешение на свидание сегодня.

Шрираму странно показалось, что он стоит в таком виде перед управляющим. Он глядел на управляющего, а тот глядел на него. Начальник просматривал бумаги.

— Ты можешь говорить, — приказал он. — В четыре свидание кончится. Если вам есть что друг другу сказать, то говорите, не теряйте времени.

Шрирам чувствовал себя очень глупо. Он надеялся, что управляющий прервет молчание. Но тот, казалось, лишился речи.

Начальник снова попытался разрядить напряжение — он оторвался от своих бумаг и приказал:

— Охрана! Ждите за дверью!

Двое охранников, стоявших но бокам от Шрирама, отдали честь, щелкнули каблуками и вышли. Это несколько разрядило атмосферу, и все же Шрирам с управляющим продолжали молча взирать друг на друга. Управляющего явно поразил вид Шрирама. Казалось, он никак не может признать Шрирама в этом исхудавшем, остриженном, бледном арестанте в полосатых штанах и куртке. Шрирам заметил его нерешительность и удивление.

«Если уж управляющий признать меня не может, — подумал он, — куда там Бхарати! Она, наверное, скажет: ”Уходи-ка отсюда, кто ты такой, по-твоему, а?“»

Начальник глянул на часы и загрустил.

— Можете говорить о чем угодно, — сказал он, — только не о политике и других запрещенных темах.

Внезапно голос вернулся к Шрираму, и он произнес:

— Как там все, управляющий?

— Очень хорошо, очень хорошо, — отвечал тот и поболтал ногами, однако так и не решился закинуть ногу на ногу.

— Расскажите мне о бабушке, — попросил Шрирам.

— Я за этим сюда и пришел, — сказал управляющий. — Сегодня мы получили от нее известие.

— Известие? Откуда?

— Разве ты не знаешь? Она сейчас в Бенаресе.

— Когда она уехала?

— Ты ничего не знаешь? Когда она в крематории ожила, некоторые правоверные заявили, что ей нельзя возвращаться в город: это плохой знак и может навлечь на город беду. Она их чувства уважила: провела несколько дней в том домике, а потом заявила, что едет в Бенарес. Мы ее посадили на поезд в Талапуре.

— Бенарес! Что ей в Бенаресе делать?

— Она там живет вместе с другими стариками, которые решили провести там свои последние годы и ждут смерти. Они спокойно ожидают смерти и с радостью думают о погребальном костре и последнем омовении в Ганге.

— Она спрашивала обо мне?

— Ах, она так… — начал управляющий.

Но в этот миг начальник тюрьмы произнес, не поднимая головы от бумаг:

— Не дозволено. Говорите о другом.

— Но это же не политика, — начал Шрирам.

— Не спорь. Говорите о другом, — приказал начальник.

Шрирам в бессильном гневе посмотрел на начальника, а потом снова обратился к управляющему:

— А потом что было?

— Ей в Бенаресе хорошо. Их там целая улица, все старые люди, приехавшие на берега великого Ганга, чтобы там ожидать конца. Некоторые там уже несколько лет живут. В шастpax старикам так и велено поступать. Лучшего конца не придумаешь.

Он говорил об этом так красноречиво и с таким вдохновением, что Шрирам не удержался и спросил:

— Вы тоже хотите туда уехать?

— Да, да, в свое время. Если будет на то воля Божия. Не всем же такая удача, как твоей бабушке.

Он замолчал и задумался, тихонько покачивая своими короткими ножками. Сандалии он из уважения оставил за дверьми кабинета, и Шрирам отметил про себя, какие у него грязные и натруженные ноги, черные от пыли.

Вернувшись на грешную землю, управляющий сказал:

— Она дала указание относительно платы за дом. Она просит прислать ей эти деньги.

— А разве в доме кто-то живет?

— Конечно, конечно. Разве ты не знал?

Шрирам так безнадежно отстал от жизни, что, казалось, не знал ни о чем, что произошло.