В ожидании рассвета (СИ)

Тем временем Тьма, ставшая властительницей мира на несколько минут солнечного затмения, медленно отдавала державу и скипетр Свету. На небе отчётливо сиял слепящий серп Солнца. Доля Света на земле неумолимо ширилась, отодвигая границу с Тьмой. И граница эта бежала к деревне.

* * *

Изо рта лошади шла пена. Она затравленно неслась по полю. Алфар держал перед собой девочку в светлом платье, которая задумчиво гладила мокрую шею лошади. Он мельком посмотрел ввысь, затем назад — их преследовал Ядвир.

«Сверху враг, сзади враг, и неизвестно, какой хуже. Шанс есть, но маленький. Ещё немного, ну…»

Ядвир начал погоню на приличном расстоянии от брата; но как тот ни гнал свою лошадь, расстояние между ними неумолимо сокращалось — Ядвира несла на своих крыльях слепая ярость — та, что сносит города и разбивает надежды, та, благодаря которой свершены были величайшие поступки в истории.

— Опомнись! Приказываю, остановись!

И в эту же секунду над долиной раздался крик ужаса. Граница света и тени достигла Ядвира, конь под ним, вспыхнув, рассыпался прахом, а сам всадник, неистово крича, катался по земле, сбивая огонь. Когда Алфар обернулся, он увидел лишь обуглившиеся останки. Но некогда ему было разглядывать их — казнь его брата могла стать и его казнью.

— Спас твою жизнь ценой своей, — сказал он девочке, улыбнувшись. Почему-то, когда смерть уже не идёт за тобой, а ненавязчиво трогает за плечо и говорит: «Всё, пора», страх отступает, и остаётся одна ирония.

— Кто кого ещё спасёт, — ответила та загадочно.

— Кто? Единственная надежда — на коня!

Слова нервно вырывались из его уст, он поминутно оглядывался, прикидывая, когда его настигнет полоса света. Девчонка всё так же спокойно смотрела вперёд. Алфар напряг зрение. Вдалеке виднелась горная гряда — её-то он заметил сразу, но только сейчас ему стал виден тёмный провал у её основания.

— Пещера! — воскликнул он радостно. — Ставлю два к одному, что успею!

Но горы с долгожданной спасительной пещерой всё никак не приближались, а насмешливо стояли на месте.

— Кто кого ещё спасёт, — повторила девочка.

— Никто! — крикнул Алфар. Его конь упал — его круп пылал, и тут же животное полностью занялось пламенем, успев в последний раз взглянуть на своего хозяина, который бежал отсюда, не понимая, почему он ещё жив. Вскоре Алфар упал, поняв, что всё бесполезно — граница света и тени уже опередила его, и раскинул руки в стороны. Так он лежал целую вечность, пока женский голос не приказал ему:

— Встань, человек!

Алфар поднялся с земли, сплюнул и начал внимательно разглядывать ладони, будто бы видел их в первый раз. Глаза его вскоре заболели от света, и рыцарь зажмурился.

— Но почему?

— Ты пожертвовал собой, искренне. Теперь ты не принадлежишь Тьме. Ты человек.

— Кто ты? — прервал её Алфар.

— Так и не узнал? — спросила девочка. Алфар приоткрыл один глаз. Та была уже не девочкой, а взрослой женщиной. Она сидела на траве рядом с ним и сплетала цветы в венок, насмешливо улыбаясь.

— Сестрица Адара! — он хлопнул себя по лбу. — Я должен был догадаться, ещё когда понял, что не могу тебя убить!

Та засмеялась и надела на брата венок из сладко пахнущих полевых цветов.

— Но это невозможно! Разве ты не должна была отправиться в небытие?

— Как же долго до тебя доходит! В тот раз, когда я таким же образом умыкнула жертву из-под вашего носа (такой симпатичный юноша, помнишь?), я тоже долго думала… Помнишь, как мы с тобой гуляли по Туилинским руинам?

Алфар кивнул. Ещё бы не помнить — это одно из тех немногих мест во Тьме, где было светло от фосфориенцирующей крови паукоподобных тат-хтаров, которые бились здесь со смортами. На дверях Храма Настойчивости, единственного уцелевшего в том городе здания, светились написанные кровью слова, которые Адара прочла тогда несколько раз и заучила наизусть. То были слова не на древнем, а на общем, всем доступном языке:

«Единственный способ проклятому обрести свободу — отыскать в себе человека и принести его в жертву Солнцу».

Алфару пришло в голову, что его сестра обладает сильным даром внушения — ведь так отчетливо светились перед ним сейчас буквы.

— Тогда всё встало на свои места.

— Эх, братец, где же счастливое выражение лица? Или ты не рад?

— Я, наверное, не достоин вечной свободы, Адара. Когда ты спасла приговоренного, ты делала это из добрых мыслей, а я… только из-за того, что ты мне кого-то напоминала. Себя саму то есть.

— Я на это и рассчитывала, глупый. Вообще, я предполагала, что все вы трое догадаетесь пожертвовать собой ради меня. Но не могла сказать прямо, иначе поступок не был бы искренним, понимаешь?

— А как ты зачаровала свой вид и тех людей? — спросил Алфар.

— Научил один землянин, — ответила она. Её фразы перестали быть быстрыми, а голос несерьёзным. — Пойдём отсюда, а то сидим посреди пустого места, пейзаж портим.

Адара поднялась с земли и направилась в сторону гор. Алфар пошёл за ней.

— Знаешь, я раньше не любил, когда истории хорошо заканчиваются, но эта история мне даже нравится!