В ожидании солнца (сборник повестей)

— Я не один, — кивнул на скамейку, где сидела Варя. — Это мой гид.

— Скосырева? — снова взвизгнул своим голвском настоятель. — Чтой-то она к вам на работу перешла, отец-то знает?

— Да никуда она не перешла, — нетерпеливо сказал я, — просто временно.

— Ну ежли временно, то нехай…

Мы с Варей поднялись по крутым скрипучим ступенькам, пахнувшим сохлым деревом и пылью, и первое, что я увидел, это парящее высоко в небе облачко красноватых птиц.

— Что это? — спросил я.

— Бобы, — ответила Варя.

— Не знаю таких птиц.

— Они похожи на аистов, только поменьше обычных, они тоже рыбаки. Вот так летают, летают стайками, а потом один камнем в воду — раз! И рыба в клюве. Красивая птица, — засмеялась Варя.

И снова я не мог отвести глаз от ее смеющегося лица, вид у меня, наверное, был дурацкий, потому что Варя вдруг оборвала смех и протянула руку в сторону раскинувшейся перед нами панорамы города.

— Туда, туда смотрите. Боже, красота-то какая!

Теперь, отсюда, Дунай под лучами солнца казался уже не пепельным, а по-настоящему голубым. Наверное, Штраус, когда собирался писать свой знаменитый вальс, увидел эту чудесную реку откуда-нибудь с высоты, увидел в ней отраженное шелковисто-голубое небо.

От Дуная через весь город тянулись тоже голубые, чуть взблескивающие серебром улицы с домишками, которые, как в зеленых гнездышках, уселись в уютных садах и огородиках. И очень тихо, видимо где-то далеко, тарахтит мотором-трудягой невидимая из-за прибрежных ветел фелюга. Варя что-то высматривала на большом колоколе. Я щелкнул по нему пальцем, и колокол ответил мне густым шмелиным гудением.

— Тс-с-с, — испуганно ухватила меня за руку Варя. И тут же кивнула на литую надпись на бронзовой ще-ковине колокола: «Пожалован купцом Семякиным и сыновьями».

— Кто они, где они… — с усмешкой пропел я и вновь хотел щелкнуть по колоколу.

— Тс-с-с, — снова шепотом остановила меня Варя и опять ухватила за руку, отводя ее от колокола.

Тогда я, как и вчера вечером, взял ее обе руки в свои, крепко сжал и даже было слегка подался вперед, наклонился над ее лицом.

И снова Варя осторожно отняла свои руки, покачала головой:

— Ох вы ж и грешник, разве можно так?

И пошла к скрипучей лестнице.

А у паперти церквушки уже стояла горстка стариков, и среди них настоятель, провожающий нас, как мне показалось, укоризненным взглядом.

— Спасибо, до свидания, — с важностью и солидностью сказал я, слегка поклонившись старикам. Они ответили мне легкими, полными достоинства кивками, осуждающе поглядывая на Варю.

— Не насплетничают твоим предкам? — спросил я у Вари.

— Нет, они добрые, — улыбнулась она и увлекла меня к фанерному, с облупившейся от жары и сырости краской киоску пить газировку.

6

Сейчас, откровенно говоря, я и не могу понять, хорошо ли, плохо ли, что, едва отойдя от ларька, мы встретили Ромку и ту девицу, которую я ему вчера «подарил». Случись эта встреча или нет, концовка всей этой истории, наверное, мало в чем изменилась бы, разве что лишь в отдельных деталях.

Они заметили нас раньше, еще когда мы пили воду, пошли к нам, и никакие мои знаки Ромке (мол, мы с вами не знакомы) не помогали… Восторженный Ромка ничего не видел, ничего не понимал, да и скорее всего это девица его вела к нам. Они очень были рады встрече с нами. Варя тоже, казалось, обрадовалась своей школьной приятельнице. Едва допив воду, двинулась ей навстречу.

— Ой, Олька, сто лет тебя не видела!

— Так ты ж домоседка!

Ромка успел мне восторженно шепнуть:

— Девка — обалдеть можно!

— Уводи ее сейчас же, — зашипел я на него.

Ромка глядел на меня оторопело, не понимая, в чем дело. Я все еще надеялся на благополучный исход этой встречи, когда Оля, многозначительно посмотрев в мою сторону, уже говорила:

— Ох и киношники! Когда же это он тебя, тихоня, успел закадрить? Это только они могут. — И к Ромке. — Познакомься, моя давняя приятельница.

— Роман, — протянул он свою ладонищу.

— Варя, подавая руку, все еще, казалось, ничего не понимала, на лице ее застыла легкая растерянность.

А Оля тараторила:

— Ромка тоже оператор, он помощник у твоего… Роман обещал мне помочь устроиться в институт, во ВГИК, у него там уйма знакомых.

Я боялся глядеть на Варю и поэтому испепелил взглядом вконец растерявшегося Ромку. Мухомор несчастный, лопух! Во ВГИК он поступить ей поможет! Да сам уже второй год поступает…

А Оля продолжала:

— Рома еще только начинающий, а твой Леонид Скорик уже знаменитость. — Она восхищенно посмотрела на меня. — Он снял пять фильмов, о последнем все газеты писали.

И я снова смотрю не на Варю, а на Ромку. Трепач. Впрочем, его комплименты не очень меня коробили, была в них хоть и малая, но все же доля правды.

Я, наконец, осмелился поднять глаза на Варю и встретил такой недоуменный, такой растерянный взгляд, что мне стало не по себе. Хорошо, что в это время к нам подошли двое мальчишек, держа за ручки большую корзину, в которой шуршали живые раки.

— Купите раков, дяди, — попросил одни из них.

— А что, братцы, — воскликнул Ромка, — давайте купим, отнесем в кафе, нам там сварят, вина возьмем!

— Идея! — загорелась Оля.