В память о тебе

Они растерялись, не зная, на что решиться. Нина купила отрез ткани для мамы, сигареты Виктору и трико для себя, а Вера и Полина все пересматривали товары. Хозяйка магазина, давая Нине сдачу, сунула ей в руку клочок бумаги:

— Может, пригодится.

Голос у нее был мягким, немецкий акцент едва слышен. Нина решила, что ей почудилось, но настойчивость пожилой женщины убедила ее. Она была настолько ошарашена случившимся, что только кивнула и положила записку вместе со сдачей в карман.

— Посмотри-ка! — крикнула ей Полина из противоположного угла.

В руке у нее были карманные часы.

— Это подарок Сергею!

Клочок бумаги в кармане обжигал пальцы Нины, словно зажженная спичка или тлеющие угли. Сердце ее бешено билось. Чтобы успокоиться, Нина подошла к Полине.

— У тебя с ним серьезно? — стараясь не выдать своего волнения, спросила она.

— Он такой замечательный, Нина! Я так счастлива!

Полина спросила, сколько стоят часы. Пока она расплачивалась, Нина думала о записке, лежащей в кармане. Что в ней и зачем хозяйка магазина дала ее Нине? Почему именно ей, а не ее подругам? Любопытство терзало душу, но она не осмеливалась заглянуть в нее.

Купив все, на что хватило денег, балерины направились прямиком к метро. Чувство вины довлело над ними. Нина старалась не глазеть на ярко освещенные витрины магазинов, на невиданные ткани, из которых были сшиты пальто и шляпы прохожих. Она стыдилась своего любопытства. Увиденное пошатнуло веру в то, чему ее учили. Почему «приспешники западного капитализма», о которых ей столько говорили, выглядят такими довольными и добродушными? Почему на улицах не лежат горы оставшегося после войны кирпича и всюду торгуют бананами? Очередей и сутолоки тоже не было видно.

Сев в поезд, идущий в обратном направлении, Нина почувствовала огромное облегчение. Только выйдя из станции метро и направляясь к гостинице, Нина осмелилась шепотом сказать своим спутницам:

— Смотрите, та женщина идет за нами.

Она заметила слежку еще по дороге из магазина.

Не оборачиваясь, Вера спросила:

— В серой шляпе?

— И ты тоже ее видела?

Нину бил нервный озноб. А если слежка напрямую связана с запиской в ее кармане? А как насчет Веры и Полины? Они тоже получили по записке, когда расплачивались? Или владелица магазина выбрала Нину только потому, что она первой подошла к ней? Нине ужасно хотелось расспросить подруг, но она не осмелилась.

— С нашей стороны это было всего лишь простительное недоразумение, — стараясь успокоиться, сказала она. — Если эта женщина на самом деле следит за нами, она уже все поняла. Мы просто ездили за покупками.

— А если она решит, что мы пытались скрыться? — негромко спросила Вера.

— Нет! — с апломбом заявила Полина. — С какой стати нам бежать за границу?

При этом она выглядела испуганной и растерянной. Ведь и она тоже видела, как живут «по другую сторону», видела зрелые желтые бананы и людей, которые шли мимо так, словно в этом нет ничего удивительного.

Нина подумала о Софии, солистке Большого театра, которую в последнюю минуту сняли с гастролей. Ходили слухи, что у нее в Западном Берлине живет какая-то родня. Теперь-то Нина поняла, в чем дело…

— Все знают, что бежать на Запад — полное безумие! — нервничая, заявила Полина.

Она выглядела бледнее, чем обычно. Темные пятна на скулах проступили с необыкновенной четкостью.

— Меня волнует состояние твоей кожи, — сказала Нина.

Глаза Полины забегали.

— Дядя Феликс сказал, что со временем все придет в норму, — сказала она. И чувствуя неловкость из-за того, что речь зашла о ней, добавила: — Надо быть идиоткой, чтобы хотеть жить на Западе!

— Если сбежать, тебя найдут и переломают ноги, — спокойным голосом заметила Вера.

Полина еще больше перепугалась.

— Нет разницы, куда бежать, — продолжала Вера, — они найдут повсюду. Их агенты везде, по всему миру. И что делать в чужой стране, где мы никого не знаем? Со сломанными ногами танцевать мы все равно не сможем.

Нине доводилось слышать подобное не раз. Она не понимала, к чему такая жестокость. Зачем калечить простую балерину, словно она предатель из советской разведки? Она подавила в себе желание оглянуться на женщину в серой шляпке.

— Боюсь, это моя вина, — дрожащим голосом сказала Полина.

— О чем ты?

— Моя вина, что эта женщина следит за нами. — Полина замедлила шаг. — Зачем мне все это?! Я всего лишь балерина. У меня мало друзей. Никто не доверяет мне своих секретов.

— Не останавливайся, — сказала Вера.

Нина не могла понять, к чему клонит Полина.

— Тебе приказали писать доносы? — шепотом осведомилась Вера.