В памяти и в сердце

Я еду вместе с экипажем Прокофьева. Хорошо знаю уже всех. Прокофьев, Емец и Бондаренко еще очень молоды. Вид страшных разрушений их особенно не волнует. Зато Немтенков, успевший и до войны немало потрудиться, хорошо знает, что такое физическая работа. И, провожая взглядом руины, оставленные войной, тяжко вздыхает и покачивает головой. Я хорошо понимаю его и молчу.

А тем временем прифронтовая полоса все ближе, ближе. Не исключено, что тут и вражеские самолеты появятся. Только я успел об этом подумать, как поезд затормозил, остановился. И нас, командиров батарей, вызвали к командиру полка Ольховенко.

— Может случиться, — сказал он, — что в небе покажется вражеский самолет. Постарайтесь не допустить паники. Все будьте на своих местах. А по самолету откройте хотя бы автоматный огонь. — Тут он сделал паузу и спросил: — Знаете, как вести огонь по самолетам? Не забыли? Упреждение надо брать. Упреждение! На три-четыре самолета обязательно!

Предупреждение командира полка я тут же передал всей своей батарее. Восприняли его по-разному. Одни приуныли, другие, как Вася Луценко, наоборот, оживились. Послышались голоса: «Да мы его! Только появись здесь... Уложим как миленького!»

Я понимал эту молодую браваду, усмехался про себя, а сам прислушивался: не прорежется ли сквозь стук колес рев немецкого самолета? Перед глазами вставали уже знакомые по прежнему опыту картины: самолет заходит на бомбежку, сыплются бомбы, и наш эшелон летит под откос. К счастью, реализоваться подобному видению на этот раз не довелось, эшелон благополучно прибыл к месту своего назначения, на станцию Джурын. Было это 3 августа 1944 года. Мы разгрузились и спешно направились в сторону города Галич. Так нажимали на скорость, что тягач, приданный полку на всякий случай, за нами не успел, отстал. И больше мы его не видели. Да он нам ни разу и не потребовался, обошлись без него. Остановились в небольшом хуторе. Всего несколько строений. Но кругом зелень — ветлы, тополя. Все двадцать самоходок упрятали в кустах. Транспортные машины, штаб, кухню также тщательно укрыли и замаскировали. Командир полка Ольховенко на своем «виллисе» куда-то уехал, не предупредив, что мы находимся на территории, где активно действуют бандеровцы. Кстати, о Бандере я тогда ничего еще не знал. Вероятно, и Ольховенко не подозревал о его существовании. И все самоходчики после столь долгой дороги рады были побродить по земле, размяться. Мы вышли из хутора и праздно гуляем, разговариваем, смеемся. Словом, ведем себя, как в глубоком тылу. И вдруг к нам подъезжает на открытой машине группа военных. Все с автоматами, в касках и маскировочных халатах. Требуют командира полка, к ним подошел майор Поляков. Разговор был коротким, после чего люди в касках опять сели в машину и уехали, держа автоматы наизготовку. А Поляков той же минутой собрал командиров батарей и строго-настрого приказал прекратить вольное хождение куда вздумается: враги рядом. Тогда-то мы впервые услышали об украинских националистах, бандеровцах. Ярые противники Советской армии, они маскируются под гражданских лиц. Распознать их нелегко. Бандеровец пашет, сеет, а под рубашкой держит парабеллум или обрез. Выстрелит, убьет нашего солдата, и не докажешь, что это он убил. Рассказав нам обо всем этом, майор еще раз предупредил: будьте бдительны.

Мы с Бирюковым переглянулись: вот так! А мы-то собирались сходить в соседнее село за яблоками и вишнями для себя и для своих солдат. Слава богу, что нас вовремя предупредили. Решено: дальше расположения своей части — ни на шаг. Кругом расставили посты. Ночью охрана была усилена. Часовые стояли парами. Стали доходить слухи о гибели советских солдат от рук бандеровцев. Это еще больше нас настораживало: выстрела из-за угла можно было ждать в любой час. Всем хотелось поскорей на передовую, подальше от этих мест. Наконец раздалась команда: «Заводи моторы!»

Марш в сто с лишним километров наш полк совершил довольно быстро. Остановились в небольшом, зажатом между горами городке Делятине. Здесь о бандеровцах пока не слыхали. Зато совсем рядом, в селении Яремча, был передний край немцев. Делятин на меня произвел удручающее впечатление: он почти весь был разрушен. На улицах — битый кирпич, стекла, пахнет гарью, дымом. Прошло всего несколько дней, как город был освобожден. Гражданских лиц почти не видно, кругом военные — пехотинцы, артиллеристы, санитары.

Едва мы прибыли в Делятин, как командир полка Ольховенко вызвал нас к себе, указал, где и как расставить самоходки. Коротко рассказал о противнике. Немцы, по его словам, держат оборону в Яремче, силы их невелики. Мы поняли, что не сегодня-завтра пойдем в наступление.

Моя и бирюковская батареи расположились неподалеку друг от дружки. Бирюков, едва заняв позиции, пожаловал по-соседски ко мне. Заговорили о предстоящих сражениях. Бирюков опять об этом злосчастном наводчике Бурдине.