В паутине

Попойка завершилась так же быстро, как и началась: соседу на мобильник позвонили, и он был вынужден ретироваться с тысячью извинений. Столик еще был полон яств. Едва затихли шаги на лестничной клетке, он отправил продукты в холодильник, даже к ним не притронувшись. Попробовал читать. Строчки сливались. Слова ничего не говорили, не смотря на многократное повторение. Он собрал имеющиеся силы и пролистал две страницы. Некий эмигрант-еврей скрывается от властей в странах с тоталитарным режимом, мечта его жизни — попасть в южную Америку, купить небольшую фазенду и обжиться там, чтобы умереть в счастливой старости, окруженным внуками. Разумеется, это у него не получается, он вынужден терпеть всяческие унижения и неудобства, страдает от недоедания. Вся соль в том, что время действия — не вторая мировая, и даже не 20 век, а 2561-ой от рождества Христова, но цивилизация почему-то остановила развитие свое и постепенно катится к упадку. Виной тому массовое вымирание евреев от загадочной болезни. Главный герой знает, что заражен страшным вирусом, ему остаются считанные дни. Итак, он с огромнейшим трудом достает билет через Атлантику, проходит таможенный контроль, самолет греет турбины…

Ха, это кажется забавным.

Звонок в дверь. Он тупо уставился на обложку книги. Может, померещилось? Второй звонок, на этот раз продолжительней. Потом нетерпеливый стук.

Он открыл и тут же пожалел, что не смотрел в глазок — на пороге переминалась с ноги на ногу блондинка. Бросилась на шею, всхлипывая: "Ромочка, прости, я такая дура, пожалуйста, прости меня, Ромочка".

— Что тебе нужно? — глухо спросил он, отделавшись от лобызаний.

— Пусти меня, мне не куда идти.

— Чушь! — он потянул за ручку, но она мертвой хваткой вцепилась в косяк:

— Нет! Умоляю! Я не вру.

Почерневшие от размазанной косметики глаза увлажнились, видимо не в первый раз. Девушка дрожала как побитая собака. При виде ее внутри что-то шевельнулось и, в который раз проклиная себя за врожденную доброту, он грубо, за локоть, втащил ее в квартиру. Она залепетала благодарности, он старался не слушать, закрыл ей ладонью рот и четко, по слогам предупредил:

— На рассвете чтоб духу твоего здесь не было.

Пришлось включить чертов ящик и делать вид, будто смотришь боевик. Пока она приводила себя в порядок, он спрятал сколько-нибудь ценные вещи под замок, убрал подальше хрупкую посуду и фарфор. Пожарил яичницу.

Первые робкие попытки приласкаться он решительно пресек. Она обиженно хлопала глазами, скукожившись в кресле.

— Ты еще дуешься на меня? Я тебя не понимаю, я же попросила прощения. Какая муха тебя укусила…тебя не узнать…ты хочешь, чтобы я встала на колени, да? Чтобы валялась у тебя в ногах?

— Я хочу, чтобы ты помолчала и не давила мне на мозги.

— Я не могу молчать, когда вижу, как ты себя со мной ведешь. Из-за какого-то пустяка…. Когда ты наконец обратишь на меня внимание?! Рома! Выключи свой глупый телевизор, я с тобой разговариваю, а не со стенкой!

Возня, шлепок, визг, стук, "Пусти!", еще стук, прерывистое дыхание.

— Знаешь, что я сейчас сделаю? Я сейчас, я сейчас….а-ах ты…ты… мне плохо, боже мой, я теряю сознание… Ах так? Видно зря я сюда пришла, я ухожу, слышишь?! Открой свой склеп.

— С радостью, — он открыл.

Она в упор смотрела на него, окидывала с ног до головы.

— Ну? Долго мне так стоять?

— Неужели ты думаешь, что я выйду на этот мороз, да еще и в ночь, в глухом районе…

Он с яростью и страшным лязгом захлопнул дверь, и двинулся обратно в зал, к спасительному телевизору, но она заслонила ему дорогу.

— Ты продолжаешь упорно меня игнорировать.

— Я не дам тебе ни копейки.

— Господи, неужели ты думаешь, что все из-за денег, — она истерически засмеялась, растирая висок, — Ладно, не хочешь выяснить отношения, не надо. Я-то думала, что ты настоящий мужчина, а не безвольный слизняк, у которого даже духу не хватит объясниться, как следует, не то что показать себя с….лучшей стороны, и понять, наконец, что я его ЛЮБЛЮ!!

Это был удар ниже пояса. Он в замешательстве смотрел, как она демонстративно уносит на кухню тарелку с глазуньей, и заперлась там. Он перевел дух. Она раскрыла себя с неизвестной стороны, он, признаться, ее не узнал. Оказывается, противнику нужно не золото из сокровищницы, а душа и сердце, желательно свежие. Вот так дела. Маленькая стрелка на циферблате подползала к цифре "1".

Двигаясь как сомнамбула, он застелил постель в спальне и выключил свет. Квартира погрузилась в тревожную тишину. Пролежав в ожидании второй атаки полчаса, он пытался отсчитывать минуты, но сбился на четырнадцатой. Всякий раз, закрывая глаза, ему казалось, что стены светятся бледно-зеленым и медленно наваливаются на него, что вся высотка складывается, панель к панели, словно карточный домик, погребая под собой жильцов.