В пещерах мурозавра

Сундучок был открыт, и сверху в нем лежала толстая тетрадь. Нюня подошла ближе, чтобы заглянуть, что под тетрадью, но Фима сердито захлопнул крышку так что сундучок звякнул своими замочками.

Не то чтобы Нюня после этого обиделась - так уж получалось, что она на Фиму почему-то не могла обижаться, - просто ей вдруг стало так грустно! Нюня вышла и посидела во дворе, пока ей не стало снова любопытно. Тогда она поднялась на веранду и посмотрела в окно бабушки Тихой.

- Ехвимочка, детка, сам понюхай, - говорила как раз та.

Нюня глянула и ахнула - бабушка Тихая развязывала и давала нюхать Фиме свои баночки с медом, а Фима нюхал, слушал и говорил с уважительным удивлением:

- Вот елки-палки - ничего себе!

- Етот желтый понюхай, а потом етот, со зерном! Откуда его пчелка брала? Да ты нюхай, нюхай! Молодой, а нос совсем не работаеть. Акацию уже разнюхать не можешь! Ан акация-то разная. Ну, этот-то и сопатый разнюхаеть - липу ни с одним цветком не спутаешь. Ты нюхай, нюхай, Ехвим! Пчела-то, она хочь умная, да жадная. Положь сахар у керосин - она и керосин жрать будеть! Мураш умнее мураш на што зря не полезеть. А сахарин даже и пчела, на что жоркая, исть не станеть. Вот иди сюды, Ехвим, я тебе насекомому уму-разуму учить буду.

Дальше началось такое, что Нюня и думать забыла о своей обиде. Все горшки с цветами, какие были, и все баночки с вареньем и медом, и все вазочки с конфетами, и коробку с конфетными обертками бабушка Тихая с Фимой обнюхали, как собаки. Фима, правда, хотел и на вкус попробовать, только бабушка Тихая ему не дала, прикрикнула:

- Нюхать нюхай, а языком не загребай: не про тебе наживалось!

Нюня подвинулась поближе к окну, но Тихая повела своим дрожащим носом.

- Девчонкой пахнеть! - с отвращением сказала она и захлопнула окно. Так что Нюня уже слышать ничего не могла - только видела. как Тихая с жадным лицом, а Фима с лицом размышляющим нюхают все подряд.

В том, что бабушка Тихая обнюхивала каждую бумажку, ничего удивительного не было - сладенькое она любила. Но вот чего мальчик Фима обнюхивал каждую обертку, и каждую баночку, и цветы, и листья, и даже землю - этого Нюня понять не могла.

Глава 11

Дядя Люда от верблюда

Это тоже было удивительно - дядечка с женским именем. Уже потом Нюня узнала, что у него просто иностранное имя - Людвиг и что он старый друг еще Фиминого папы. А у Фиминого папы было странное имя - Ревмир, если перевести на обыкновенный язык, то означает - революция и мир. Но тогда ничего этого Нюня еще не знала. Она просто мела веранду и пела прекрасную песню:

Ат за-ры да за-ры,

ат темна-а да темна

а любви га-ва-ры,

пой гу-тарная струна.

Она и не видела, как подошел дядечка и рассмеялся так, словно никогда в жизни не слышал эту песню.

- Мадемуазель, - спросил он, отсмеявшись, - Морозовы здесь живут, я не ошибся?

- Я не падмузель, - сказала Нюня. - А вы кто?

- Я дядя Люда от верблюда, - сказал в лад дядечка, и дальше тоже, как стихами: - А это что, избушка-развалюшка? А может, это немножко - домик на курьих ножках? А где пилигрим Ефим? Играет гаммы? Рвет букет для прекрасной дамы? Открывает тайны природы? Подводит к анодам катоды?

В это время выбежала Ольга Сергеевна, красивенькая Фимина мама, и закричала:

- Людочка! Не забыл?! Какой же ты умница! Фимка будет рад без памяти. Господи, Людочка, двенадцать лет ему исполняется. А давно ли он учился ходить? Давно ли он лопотал непонятное, а ты его так смешно "переводил"?!

- Но я не познакомился с прекрасной "падмузель", - сказал смешной дядечка. - Как вас зовут? Девочка-припевочка? Птичка-невеличка?

- Меня зовут Ню... Анюня...

- Анюня-горюня, прелестное имя Анна, - сказал смешной дядечка и, полуобняв ее за плечи, двинулся вслед за Ольгой Сергеевной.

Он же держал Нюню за плечи, поэтому и получилось, что Нюня тоже пошла в гости.

Фима вылетел навстречу и так радостно закричал, что Нюня никогда бы и подумать не могла, что он может кому-нибудь так обрадоваться. Дядя Люда поздравил Фиму с днем рождения и стал вынимать подарки: химический набор, трехцветный фонарик, микроскоп, и Ольга Сергеевна все говорила:

- Ну зачем надо было так тратиться?

А Фима говорил:

- О, фонарик, это мне очень надо! О, микроскоп, еще бы не надо!

А Нюня сидела тихо, потому что не знала, правильно она сюда зашла или нет, и ей очень не хотелось уходить.

- Сейчас будет готово жаркое, - объявила Ольга Сергеевна.

- Чаю, прежде всего чаю, - обыкновенными словами сказал дядя Люда.

И Фимина мама засуетилась, поставила на стол чайничек, сухари и сразу четыре вазочки с крышками. Но когда открыла первую крышку, получился первый конфуз: в вазочке вместо конфет в фантиках были завернуты камушки.

- Тюнь! - смешно сказал дядя Люда. - На фига мне эти камни? Иль на фабрике конфет больше сладенького нет?

У Ольги Сергеевны даже глаза разбежались, потому что она посмотрела сердито на Фиму и укоризненно на дядю Люду за то, что он сказал нехорошее слово - фига, и дядя Люда тогда выразился по-другому:

- Ну зачем мне эти кремни? Неужели от конфет дяде Люде будет вред?