В Питер вернутся не все

А потом, если все пройдет, как задумала, вдруг и вправду лет в двадцать пять или хотя бы в тридцать Голливуд меня заприметит... И сбудется в реале мой сон-мечта: «The Oscar goes to... MARIANNA MIROVA!!!»

План был хорош. Осуществлять его я начала в Питере. И ведь сначала все шло нормально. И снотворное я у Царевой скоммуниздила. А потом однажды, в белую ночь, зашла в номер к папашке. Типа, про роль свою спросить. Про трактовку. Ну, он раскрылился – любил, когда его совета спрашивали, – стал меня учить. Потом, как культурный, чаю мне предложил. И себе заодно налил.

А чай он пьет обычно (ну, то есть пил), накладывая огромное количество сахара, кусков пять. Говорил – для улучшения мозговой деятельности. Я снотворное заранее истолкла, развела, принесла в пузырьке. Прокопенко отвернулся – я ему в чашку влила. Когда столько сахара – горечи от таблеток не почувствуешь. Он выпил и захрапел тут же...

Ну, ДНК-то от того, спит человек или нет, трезвый или пьяный, не меняется. Раскрыла я папашке рот, взяла, как по инструкции положено, мазки слюны (целых три на всякий случай), разложила по пробиркам...

Косяк только один случился. Точнее, косячок. Я когда из прокопенковского номера выходила, меня Полуянов запалил. Увидел то есть. Ну и хрен с ним, решила я: пусть думает, что у меня с режиссером роман...

На следующий день (он у меня как раз свободный был) я по лабораториям, что ДНК анализируют, образцы раскидала. В Питере и даже в Москву слетать успела. Ясен перец, и свою собственную пробу генетическую везде тоже оставила.

А как раз перед тем, как нам в Москву возвращаться, из первой клиники мне ответ приходит: мол, совпадение на 99 процентов. А я и не сомневалась. Просто надо было, чтоб с самого начала документ у меня был.

В общем все по плану шло, а потом вдруг задница началась. И лишь из-за того, что мой геморройный хрыч-папаша объявил, что, видите ли, Волочковскую он взять в жены решил. Хоть бы, старпер, со мной заранее посоветовался. Уж я-то нашла бы слова, чтоб исподволь его отговорить. А тут и свадьбу они назначили, да скоро так...

Вот и пришлось мне решать немедленно. И действовать. Ведь иначе б они во вторую экспедицию уехали, на юг. То есть Прокоп мой, и Волочковская с ним. А я – нет... А потом, когда они вернутся, тут и свадьба. И времени совсем не остается...

Так что я вынуждена была действовать сегодня. Прямо в поезде. Непродуманно, конечно, и рискованно. Слишком узок круг подозреваемых. В итоге гад Полуянов меня и расколол...

Но сначала шло как по маслу. Я все предусмотрела. Днем приобрела в Питере в охотничьем магазине ножи. Причем загримировалась, прическу изменила, ввела в речь акцент южный, на «гэ», – меня б потом ни одна сволочь не опознала.

Купила две финки. Почему – две? Не знаю. Просто внутренний голос мне шептал: возьми две. Типа, про запас. А я привыкла своей интуиции доверять. Великие люди, я знаю, ей всегда доверяли.

Потом, перед поездкой, бордовое белье надела. И не только, чтоб Полуянова на секс легче раскручивать. Просто подумала: мало ли... Кровища все-таки будет, а бордовое на бордовом...

Кстати, с журналюгой я не только потому легла, чтоб он мне алиби обеспечивал, и не только из-за статьи в газетке. Он ведь, вдобавок, в купе рядом с Прокопом расположился. А слышимость в поезде хорошая. В совке везде, чего б ни строили, от квартиры до паровоза, слышимость что надо. Наверное, от большевиков повелось: чтобы подслушивать соседей и сдавать их потом в ЧК. Так вот, если б рядом с папаней купе, скажем, Кряжина было, я бы тогда того на интим развела. Может, и удовольствия больше получила, а главное, не спалилась бы...

Короче, пришла я ночью к журналюге. Разбудила. Он сразу меня в койку потащил, но я, типа, поломалась, заставила его шампусика выпить. И то же снотворное, у Царевой взятое, в стакан ему подсыпала. Полуянов уже пьяненький был, тоже вкус изменившийся не почувствовал. Но уснул он не сразу. К тому же за стенкой, у Прокопа с Волочковской было тихо. Значит, действовать рано и стремно.

Пришлось, конечно, с Полуяновым сексом заняться. Тут уж я постонать, покричать постаралась. Чтоб папаню расшевелить. Ничто ведь мужиков не заводит так, как чужие женские крики из-за стенки. И сработало.

Журналюга отвалился от меня и сразу отрубился, а у моего папашки с Волочковской за стенкой как раз началось. Я ждала. Не противно было и не страшно. Наоборот, азарт какой-то появился. Как в компьютерной игре.

И дождалась. Вот тут был самый крутой момент. А вдруг заснут – оба? Тогда убивать – стремно. Или пришлось бы – сразу обоих...

Но нет: слышу, звезденка встала, в ванную пошла, душ включила. Тут я поняла: твой выход, дочурка. Только надо все делать быстро. Сопли не жевать и не менжеваться.

Я быстро встала, надела трусики, халатик. Финка – в кармане.

Выскользнула в коридор. Дверь у папашки оказалась не заперта, слава богу. Ну, я и вошла к нему в купе. Спал, конечно, старый, как я и рассчитывала. После любви все мужики дрыхнут. Папики тем более. Сил-то сколько тратят.