В плену

– Выводы не новы в своей циничности и в своей логичности, – грустно ответил искусствовед. А потом опять широко улыбнулся. – К сожалению, это так. Я не считаю вас полными профанами в искусстве, а просто людьми менее в нём осведомлёнными, чем люди, погружённые в искусство. Должен вам сказать, что до периода Возрождения художник считался обычным мастеровым. Ремесленником, а живопись, естественно, считалась ремеслом. Художники спокойно жили не тужили, не догадываясь о своём величии, творили под заказ и для души, как на заре Ренессанса их начали восхвалять и возносить всё выше и выше. И начало этому положили теперь известные всему миру имена – Данте, Петрарка и Боккаччо. Так художники стали в один ряд с полководцами и государственными деятелями. А уже к шестнадцатому веку меняется и внешняя жизнь художников. Когда были простыми ремесленниками, они жили скромно, а когда стали законными живописцами, то обросли роскошью, заимев дворцы и многочисленную челядь. Как, например, признанные гении кисти Рафаэль и Микеланджело. Только остаётся до конца не выясненным, творческая личность, продавая дар, данный ему свыше, продаёт только дар или вместе с ним ещё кое-что, более значимое?! Однако, господа, вернёмся к сегодняшней реальности. В ней мою бездарность и лень, как искусствоведа, радует и оправдывает бездарность, а то и откровенное разгильдяйство многих маститых художников,.

Все вопросительно на него посмотрели.

– Повальная одержимость живописью привела в своё время к полному крену этого искусства, – сказал Арсений с каким-то душевным разочарованием. – Многие художники, совершенно не имея склонности к элементарному рисованию, стали знамениты, а некоторые и богаты. Это тот случай, когда посредственность полностью затмевает талант. Нечто подобное сейчас происходит в литературе. И я думаю, что всё это тоже происходит неспроста. Значит, кому-то это надо?!

Все трое согласно кивнули головами, а Алексей сказал:

– «Киса, скажите мне, как художник художнику, вы рисовать умеете?

– Беда Остапа Бендера в том, что он нарисовал своего «Сеятеля» в советской России. Художник становится знаменитым тогда, когда за дело берутся могущественные силы. Только они в силах сделать даже бездарность гением, а его мазню выдать за шедевр. А потом на художественной химере здорово заработать. Таков мир искусства.

– Таков весь мир, – не улыбаясь, сказал Арсений. – И с миром это началось давно, а вот с живописью только с девятнадцатого века. До этого все живописцы рисовать умели и отличались друга от друга жанровой направленностью и степенью таланта.

Хозяин высказал свою точку зрения:

– Думаю, и там всё не так просто и однозначно. Однако, ладно, вернёмся от общего к частному. От живописи вообще к данной картине в частности.

Арсений опять улыбнулся:

– В чём ценность любой картины? Правильно, в имени художника. В первую очередь. А уже потом вступают в силу достоинства картины. Детали. Их много, а если не хватает, то искусствовед ещё найдёт. Так вот, картина, за которой мы летим, это не просто Рембрандт. Это единственная его картина на морскую тему. Но и это не самое важное.

– А что же самое важное тогда? – спросил Борис.

– А самое важное то, что движет художником при создании полотна. Восхищение, неизгладимое впечатление, плод каких-либо философских раздумий, а может просто амбиции, тщеславие или безумие. Там, где творчество, это всё имеет место быть. А картины такого рода, как та, которую вы собираетесь приобрести – это почти всегда мощный духовный порыв!

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Беседа ещё длилась с полчаса, когда хозяин, заметив, что друг Лёха опять впадает в тягостное расположение духа, предложил перекинуться в картишки.

Борис, не дожидаясь общего согласия, достал из внутреннего кармана запечатанную колоду карт, сорвал обёртку, вытряхнул карты, перетасовал, с ловкостью карточного шулера, и вопросительно посмотрел на босса.

– Арсений Викторович, вы в покер играете? – спросил тот.

Искусствовед смутился, стушевался, а потом откровенно признался, что всегда хотел научиться, но не представлялось подходящего случая.

– Сейчас мы эту оплошность исправим, – бодро сказал Боря и принялся показывать разные покерные комбинации, терпеливо объясняя иерархию позиций.

Через четверть часа, принимая экзамен, он погрустнел и разочарованно констатировал:

– Я думал, что в полёте всё всеми схватывается на лету, но, видно, не всеми. Извините, профессор, но скорость движения самолёта обратно пропорциональна скорости вашей мысли.

Арсений покраснел и вспыхнул:

– Молодой человек, доживёте до моих лет, если, конечно, доживёте, и вы с удивлением можете обнаружить, что у вас вообще нет стоящих мыслей. Останутся только лежачие.

Вмешался хозяин: