В плену

Кстати, интересно, а как он аргументировал наличие у него такой крупной суммы? Не уверена, что его легальный бизнес приносит такие большие деньги. «Жаль такой вопрос ему не задать, очевидно, что он не ответит на него», – подумала я и ухмыльнулась от этой мысли. Забавный был бы, наверное, разговор.

У здания уже толпилась куча народу, среди которых я увидела и знакомых мне журналистов, а также представителей жёлтой прессы, только и ловящей момент, как облить грязью очередного беднягу. Но что ж, Уинстера беднягой точно не назовёшь. В такой толпе будет ещё труднее привлечь его внимание, он просто меня не заметит, потому что в любой момент передо мной может встать какой-нибудь мужчина и полностью закрыть маленькую меня своим телом, хоть кричи, хоть не кричи после ему. Поэтому я встала немного поодаль, чтобы подбежать к нему первой, как только машина припаркуется.

Минут через 10 прямо около входа, несмотря на то, что парковка там была запрещена, остановился новёхонький чёрный Мерседес. Конечно, кто ж ему запретит, он же – пуп земли. Уже было понятно, кто приехал, и я сразу же устремилась туда. Когда дверь автомобиля открылась, оттуда вышел красивый, высокий, темноволосый мужчина. Это был Джон Уинстер, я узнала его по многочисленным фотографиям, публикуемым в сети.

На нём не было ни рубашки, ни брюк, обычная футболка и джинсы, словно он не на заседание пришёл, а на прогулку. Слишком неофициальный и повседневный вид у него был, товарищ явно не следует общепринятым правилам приличия.

Он сразу же устремился ко входу в здание, где его уже все ждали для своих расспросов. А я пыталась поспеть за ним, быстро перебирая своими ножками на каблуках.

– Мистер Уинстер! Мистер Уинстер! Можно задать вам несколько вопросов? – крикнула я банальную фразу, уже почти оказавшись за его спиной. Блин! Ну, хотела же как-то по-особенному, а в итоге поторопилась, и получилось как всегда.

Он лишь бросил на меня короткий безразличный взгляд и скрылся в толпе, также игнорируя всех остальных людей, собравшихся здесь в ожидании его появления. Чёрт! Как мне вообще с ним поговорить, если он не обращает ни на кого внимания и даже не останавливается, тут же убегая?! Кажется, придётся, как дуре, бегать за ним.

В толпе всё это время стоял жуткий гомон, кто-то так же, как и я, пытался просто с ним поговорить, а кто-то выкрикивал обвинения и оскорбления ему в спину на вроде: «Насильник!», «Урод!», «Как таких земля носит?!», «Чтоб тебя запекли!». Он же с достоинством прошёл мимо, не сказав им ничего в ответ, тут каждый понимает, что эти люди лишь специально его провоцируют, выводя на агрессию, которая плохо скажется на нём для текущего дела, но он поступает по-умному и не ведётся на это.

Мне не оставалось ничего другого, как последовать внутрь, чтоб попасть на само заседание, может быть, ещё удастся улучить момент до начала, застав его на одном месте, откуда ему будет некуда идти, например, уже в самом зале суда.

Там уже было достаточно много народу. За столом обвинения сидела миниатюрная брюнетка, с виду довольно тихая и замкнутая, боявшаяся посмотреть в сторону Уинстера, который сидел за другим столом по вторую половину зала, вальяжно расположившись на стуле и наблюдая за ней, как ястреб. Его, кажется, совсем не пугало, что сейчас решается его судьба и он может сесть очень надолго.

Немудрено, что она не смотрит на него, будь я на её месте, тоже бы, наверное, каждого шороха боялась после пережитого. Если, конечно, это было правдой, не мне судить, Джона во многом обвиняют, но подобных случаев с ним ещё не было. Поэтому рано говорить о его виновности, я, пожалуй, сперва выслушаю все стороны и их доводы, прежде чем буду делать свои выводы.

Как раз за ним оставалось одно свободное местечко, по воле случае доставшееся мне, словно никто просто не рисковал сесть рядом с ним. Кого мне благодарить за это? До начала слушания ещё 15 минут, в зале все очень громко разговаривали и обсуждали то, из-за чего все здесь собрались, делали свои предположения, каким будет вердикт, перебирали косвенных свидетелей преступления, коих была пара-тройка человек, не избежала их языка и сама жертва насилия, которая является главным звеном обвинения. Пока все увлечены своими темами, никто и не будет слушать наш разговор. Я наклонилась поближе и обратилась к нему:

– Мистер Уинстер, мы можем…

Я не успела договорить, как он жёстко оборвал меня, лишь слегка повернув голову в мою сторону и краем глаза взглянув на меня:

– Я не даю никаких комментариев, – и снова отвернулся.

– Но… – хотела, было, возразить я.

– Я всё сказал!