В плену бессмертия (СИ)

Они шли медленно, шли с опаской, рискуя лишится самого дорогого, что у них осталось. Своих жизней. Аксир плотно держал Лонна за кисть, и из-под ладони капала кровь. Здоровяк далеко не сразу согласился на план, придуманный Максом, но другого выхода не было. Желтоглазая тварь могла вернуться в любой момент, а ожившие мертвяки напирали на решетку с завидным упорством. Она бы конечно выдержала, но ждать у моря погоды было бессмысленно, и в конечном итоге молодые люди открыли ее сами. Потому, что спастись можно было лишь идя вперед.

Сиркин ощущал лишь слабое дуновение силы, но его хватало, чтобы молитвы, которые он читал по памяти Кейт, разгоняли мумий в стороны. Те хрипели, шаркали ногами и толкались, но подойти не могли. Лонн дрожал, все еще не придя в себя после того, как ему порезали вены на запястье. Он чувствовал, как уходит его кровь, его силы, но хватка Аксира была железной. Даже если бы послушник захотел, то не вырвался бы. Да и живые мертвецы пугали его похлеще всего остального.

Умертвий насчитывалось не так много, как могло показаться изначально. Многие из поднятыхпопросту не сумели сдвинуть тяжелые плиты своих гробов, и сейчас скреблись о камень. С приближением Макса и Лонна этот звук затихал, но возобновлялся тот час же, как только они удалялись в темноту. Читать молитвы оказалось труднее, чем Сиркин рассчитывал. Почти сразу стало понятно, что отгоняют нечистых далеко не все его слова, а лишь избранные святые песни, вероятно, утвержденные Храмом. К сожалению, Кейт знала всего несколько, а потому приходилось читать заклинания по кругу. И с каждым разом сила их уменьшалась: то ли для постоянного эффекта требовалось разнообразие, то ли Лонн слабел. Аксир тянул его жизненную силу нещадно, ибо не умел контролировать свою странную способность.

Спустя какое-то время (сколько точно прошло, Макс не считал) впереди показалась окованная железом дверь. Возле нее стоял силуэт, который в свете факела разглядеть поначалу не удалось, но когда путники приблизились, стало понятно, что это бросивший их священник. В своей рясе, он стоял уткнувшись лбом в мореное дерево, а при их приближении развернулся.

Лонн сдавленно ахнул, а Сиркину стоило неимоверных усилий не прервать свою молитву. Падре был мертв. Его лицо... да не было собственно у него больше лица. Лицевые мышцы и кожу обглодали, а нижнюю челюсть вообще вырвали с мясом. Лишь один пустой глаз смотрел на приближающихся людей, и не было в нем ничего осмысленного. Вероятно в страхе он не рассчитал, что впереди может оказаться еще одна дверь, подумалось Максиму. "Связку ключей-то я у него выбил из рук. Еще один труп на моей совести?".

Падре быстро отступил с дороги, когда его коснулись мягкие энергетические волны молитвы. При этом он издал горловой возглас, от которого кровь застыла в жилах. Лонн весь дрожал. Закрыв глаза, он читал молитву в унисон Максу, и тому даже пришлось сильнее сжать кисть здоровяка, чтобы послушник вспомнил о связке ключей, так как у Сиркина свободных рук не было. В одной факел, в другой - кисть здоровяка. Эта дверь отворилась много легче предыдущей. Беглецы уже хотели прошмыгнуть внутрь, как откуда-то сзади послышался голос:

-- Погодите! Это я... Миррика... я... они... помогите мне!

У Макса во рту пересохло, к тому же он чувствовал, что сила крови Лонна иссякает, и вскоре молитва превратиться в обычные слова. А значит мертвые разорвут их в мгновение ока, когда незримый барьер рухнет. Но послушник отказался идти внутрь спасительного проема и потянул Аксира на голос. Тот недовольно подчинился, ведь отпусти он разрезанную кисть здоровяка, магия тут же бы развеялась.

Миррика, та юная девчонка, что так лихо запирала решетчатую дверь, оставляя Аксира и Лонна наедине с желтоглазой тварью, забилась в узкую расщелину между надгробиями, куда мумии добраться не могли. Она вся дрожала, и от страха прокусила большой палец руки до крови. Вероятно она так бы здесь и померла, если бы не увидела мерцание факела.

-- Давай руку, -- Лонн потянулся к девочке, пугливо глядя на мертвецов, которые застыли стеной в трех метрах от него. Их пустые глазницы взирали на живых с безразличием, но послушник разглядел в этих взглядах вселенский голод. -- Быстрее! Я тебя не обижу. Надо уходить...

Девочку долго упрашивать не пришлось. Оттолкнувшись спиной, она быстро подскочила к тем, от кого недавно сбежала и все вместе они медленно попятились к двери. Макс к тому времени едва выговаривал слова, и предчувствие подсказывало, что еще немного, и они втроем станут для кого-то обедом. Шаг за шагом они приближались к спасительному проему, а когда нырнули в него, тут же заперли за собой тяжелую дверь, не давая мертвым приблизиться.