В плену Гора

Такой ужас неконтролируемый до сих пор охватывал, стоило подумать, что она там одна, что этот скот ее мог… Из пистолета, найденного там же был произведен один выстрел. В мою Кошку. Как она смогла вообще… Бешеная. Совершенно бешеная. Дурная.

Постоянно перед глазами ее лицо было, белое-белое, белее снега… И руки в крови, красные.

И заточка, я ее нашел тоже, прибрал, чтоб потом утилизировать.

Не ошибался я в ней, первое впечатление – самое верное.

Тогда, возле машины, в неверном свете фар, она реально могла воткнуть заточку в горло человеку. Не стала бы сомневаться.

Когда речь идет о жизни и смерти, моя Кошка не сомневается. Действует.

Моя бешеная Кошка.

Тогда, в больнице, Курагин налетал на меня борзым щенком, пытался зацепить по лицу, что-то орал…

А я, машинально блокируя удары, думал только о ее глазах. Огромных глазах на бледном лице. Белом-белом. И в больничной палате тоже все белое.

И она там.

И она… Беременна.

Я, когда понял это, осознал… Пропустил удар, чем Курагин тут же воспользовался, с удовольствием навесив мне пиздюлей.

Но мне было плевать.

Сомневаюсь, что я что-то заметил даже.

Отодвинул мешающее мне препятствие в сторону и зашел в палату.

Курагин пытался забуриться следом и орал, что не пустит меня и чтоб я проваливал нахер, но я его вытолкал и дверь закрыл на ключ.

Подошел к совершенно спокойной Кошке, с легкой полуулыбкой глядящей на меня. Перевел взгляд на ее ладошку на животе.

И именно в тот момент меня торкнуло. Да так сильно, что еле на ногах устоял.

В голове какой только ерунды не крутилось. От глупого: «Ребенок, ребенок, ребенок» до «Она же в доме этом, беременная… А если бы… А пистолет… И выстрел… Он ее в живот не бил?»

Последняя мысль заставила резко сесть на кровать и отдернуть покрывало, чуть ли не силой отвести тонкую ладонь от живота, жадно рассмотреть кожу, с ужасом ожидая найти следы… Синяки… Но ничего не было.

Поднял на нее взгляд:

- Он не трогал тебя? Нет?

Она , вяло пытаясь выдернуть ладошку из моей лапы, прикусила губу:

- Нет.

Потом, видя, что я не верю, еще громче и пронзительней:

- Нет! Отвали!

Я перехватил вторую ладонь, нацеленную, похоже, мне по роже съездить, резко дернул Кошку на себя и тут же уложил на спину, навалился, аккуратно, не придавливая, но и не позволяя вырваться.

- Пусти меня! Пусти! – Кошка дергала руками, сверкала глазами, кусала гневно губки, - зачем приехал вообще! Я бы сама все! Сама!

- Сама, конечно, сама. Конечно. – Я говорил тихо, постоянно прерываясь на вздох, глубокий и сладкий вздох. Ее кожа, ее волосы пахли настолько одуряюще, что буквально слова терялись.

И, если шел я сюда с четким намерением наказать одну поверившую в себя кошатину, то теперь…

Теперь я хотел только держать ее вот так, целую вечность. И дышать ею.

Почему-то лишь это казалось самым важным для меня. Самым нужным. Жизненно необходимым.

- Не напрягайся, Коша, отдохни лучше. Нам еще домой ехать.

Не удержался, провел носом по виску, прижался губами к неистово бьющейся у волос жилке.

- Куда домой? Ты чего несешь? – дрогнула голосом Кошка, замирая.

- К нам домой. В наш дом.

- Да с чего ты взял, что я… захочу?

- А я тебя не спрашиваю. Таких дурных кошек не спрашивают. Их перед фактом ставят. Так что привыкай, Коша, ты теперь в моем плену. Навсегда.

- Вот и нет. – Кошка неожиданно мягко повела шеей, словно подставляясь под мои прикосновения, чуть выгнулась. И это было настолько правильно-заводящим, что я не удержался и продолжил целовать ее скулу, шею, спускаясь ниже и слушая, что она там, собственно, бормочет.

А бормотала она занятное:

- Я не в твоем плену. Это ты попал, подпол…

Я даже спорить не стал.

В дверь ломился бешеный Макс, я целовал сладко выгибающуюся Кошку, плавно спускаясь к животику, и понимал, что да. Попал. И никакого протеста у меня это все не вызывало.

Ни тогда, ни теперь.

Я шел к выходу, скинув смс Вику, чтоб прикрыл, и забив на работу.

Потому что дома меня ждала моя беременная Кошка, которую я все-таки приручил.

Поймал.

Или она меня.

Это с какой стороны посмотреть.

Все равно будет верно.

Правильно будет.

Конец