В плену отражения

Положив малышку в кроватку, Питер посмотрел на Свету. Он был уверен, что ему не показалось: по ее лицу пробежала счастливая улыбка — и тут же оно снова стало прежним, похожим на гипсовую маску.

— Вера, уложите миссис Каттнер спать. И побудьте здесь немного, пожалуйста, посмотрите за Мэгги. Пойдем, Люси. Тебе пора кормить Джина, а мне не помешает немного бренди.

— Что это было? — потребовала Люси, когда они вышли в коридор.

— Это был дракон, — устало ответил Питер.

Он чувствовал себя совершенно разбитым. Каждый шаг по-прежнему отдавался болью, к тому же разламывалась голова. Он знал, что от бренди наверняка станет еще хуже, но это было уже неважно. Уж если мигрень началась, единственным лекарством от нее был только сон. А уснуть Люси ему все равно не даст, пока не узнает, «что это было».

Питер уже подошел к лестнице, но подумал и вернулся в кабинет. Не стоило оставлять шкатулку на столе. Он аккуратно сложил все памятные вещицы своего деда обратно, закрыл крышку и поставил шкатулку в сейф. Кодовый замок хищно клацнул.

Спустившись в холл, он увидел дворецкого, который запирал входную дверь. Уже девять часов, удивился Питер. Сегодня все вверх дном. Ужин пропустили. Интересно, остальных-то без Джонсона накормили?

— Как мисс Мэгги, милорд?

— Лучше. В библиотеку, — голова пульсировала болью, и его хватало только на короткие слова. — Нет. Дождитесь леди. Придете вместе.

Ему не хотелось молча сидеть в присутствии Джонсона, а разговаривать не было сил. К тому же волшебного действия бренди хватило бы максимум минут на двадцать, а Люси могла задержаться.

Он сел в кресло у камина, закрыл глаза и стал слушать боль, как слушают заунывную тоскливую мелодию, в которой, тем не менее, есть своя логика и даже непостижимая прелесть. Сквозь нее не могла пробиться ни одна мысль: боль залила всю вселенную, она была густая, вязкая, черная с красным. Волны боли сомкнулись над ним, и он медленно погружался в бездонную глубину…

— Милорд?

Поморщившись с досадой, Питер открыл глаза. Люси и Джонсон стояли рядом с ним и смотрели на него с тревогой и любопытством. Уже одного только движения век и глазных яблок хватило, чтобы боль взорвалась новым фейерверком. Питер осторожно показал пальцем на графин бренди, стоявший на столике. Джонсон поспешно налил янтарную жидкость в бокал и подал ему.

Выпив бренди залпом, Питер почувствовал, как огонь заливает голову, стекает по телу. Библиотека качнулась, книжные шкафы придвинулись и встали на место. Сосуды расширились, кровь побежала быстрее, на какое-то время он снова стал человеком. Скоро они сожмутся снова, и вторая порция уже не поможет.

— Меня как будто толкнуло что-то: шкатулка! Сейчас, немедленно, — рассказывал он. — И когда там не оказалось ничего особенного, это чувство стало еще сильнее. Я снова перебрал все и нашел драконью чешую. И тут это произошло. Я даже не знаю, как это описать. Как будто я вспомнил то, что знал когда-то очень давно и забыл. Никакого озарения, никаких голосов, ничего такого. Словно я уже делал так, может, даже не один раз.

— А может, вам говорила об этом та девушка, в другом мире? — предположил Джонсон.

— Нет, точно нет. Она только говорила, что Джереми линяет каждую осень. Теряет где-то с полсотни чешуек, с боков, с гребня, с живота. Потом отрастают новые. Если кто-то приходит в это время на него посмотреть, берут себе на память. А если нет — их просто сгребают с… в общем, с мусором. Не смейтесь, но мне кажется, это подсказала Маргарет.

— Ты-то ей на кой сдался? — презрительно фыркнула Люси.

— Причем здесь я? — поморщился Питер. — Она хотела помочь Мэгги.

— Ну… может быть, — вынуждена была согласиться Люси. — Слава богу, это сработало.

— Темно-синие чешуйки наоборот — ядовитые. Если порезаться, не умрешь, но будешь очень долго болеть. А с гребня — лечат любые болезни. И потом человек больше уже не болеет никогда. Ничем. Живет долго. И неуязвим для холодного оружия.

— Ты хочешь сказать, что Мэгги теперь никогда ничем не будет болеть?! — Люси аж рот приоткрыла от изумления.

— Да.

На ее лице отразилась такая сложная и богатая гамма чувств, что Питер даже рискнул осторожно усмехнуться:

— Не трудись озвучивать. Я понимаю. Мне тоже все это продумалось. Очень быстро. Но мне кажется, я принял верное решение. Тем более, еще одна такая чешуйка лежит в сейфе в Лондоне.

Люси слегка покраснела.

— Если ты такой умный, — сказала она с оттенком досады, — скажи, как твоя психованная бывшая могла об этом узнать? Иначе зачем ей еще шкатулка?

— Откуда я знаю? — огрызнулся Питер.

— А вы не думаете, милорд, что она могла побывать там? — подал голос Джонсон. — К примеру, прошлой осенью? Или в другое время? Мы ведь не знаем, действительно ли проход открывается только на Хеллоуин.

— Это очень даже возможно. Но если ее понесло туда за чешуей дракона, зачем ей понадобилась шкатулка? Или дракон больше уже не линяет?

— Я не думаю, что за чешуей, милорд. Она могла отправиться туда за другим кольцом. Вы же помните, лорд Колин писал в дневнике, что у девочки было такое же кольцо на пальце.