В плену отражения

— Добудь мне перо и чернил, — приказал он слуге. — Где хочешь. Сейчас же.

Джейкоб брызнул на поиски и через десять минут вернулся с плохо очиненным пером и пузырьком чернил.

— Взял у лавочника в долг, — пояснил он. — Надо будет вернуть. И пришлось пообещать, что завтра у него куплю какой-нибудь провизии.

Мартин повелительно махнул рукой, отпуская его, и присел за стол, положив перед собой клочок бумаги. На этот раз он думал недолго.

«Возлюбленная Маргарет! — царапал он своим кошмарным почерком. — Отец не возражает против расторжения моей помолвки. Но есть одно печальное обстоятельство, которое может все сильно осложнить. Прежде чем говорить с твоим отцом, я должен увидеть тебя. Передай через моего слугу, где мы можем встретиться. Любящий тебя М.»

Сложив письмо вчетверо, Мартин положил его в суму и сказал Джейкобу, что идет в таверну.

— Мой господин, вы еще нездоровы, — всполошился слуга.

— Тут два шага идти, — возразил Мартин, укутался в плащ поплотнее и вышел за дверь.

Китти бурно ему обрадовалась, но он осадил ее:

— Я болен! Не сейчас.

Она надула было губы, но мелкая монета вернула ей бодрое настроение.

— Ну так посиди, а я пойду поработаю, — она фамильярно дернула Мартина за ухо и отошла, высматривая среди гуляк потенциального клиента.

Он потребовал эля, сделал глоток и вдруг резко обернулся, словно почувствовал чей-то взгляд.

За столом в дальнем углу сидел Роберт Стоун. Компанию ему составлял разбойничьего вида одноглазый ремесленник в рваной рубахе.

Ну и рожа, подумала я. Шевельнулось недоброе предчувствие. Мартину, похоже, эта встреча тоже удовольствия не доставила. Он огляделся по сторонам — то ли высматривая пути отступления, то ли прикидывая, кто может стать в драке союзником, а кто противником.

Наклонившись к своему собутыльнику, Стоун зашептал что-то, косясь на Мартина. Одноглазый глумливо захохотал и сплюнул сквозь зубы.

Интересно, что Стоун делает в городе. Слуг и в деревню-то отпускали нечасто, а уж в Стэмфорд и подавно. Разве что по какому-то поручению. Но какое может быть поручение у помощника повара? И уж точно он не сидел бы поздно вечером в таверне. Значит, отпросился по какой-то личной надобности. Вот ведь принесла нелегкая!

Прошло, наверно, не меньше часа. Мартин все так же угрюмо сидел над своей кружкой. Наконец Стоун с одноглазым встали и вышли. Народу в зале оставалось все меньше. Китти помахала Мартину от входной двери: кто-то забрал ее с собой на всю ночь. Я надеялась, что Билл и Джейкоб забеспокоятся и пойдут искать хозяина, но он не стал дожидаться.

Поправив под плащом ножны, Мартин вышел из таверны. На небе не было ни звездочки, сырой ветер снова нагнал дождевые тучи. Пахло дымом и помоями. Под ногами хлюпала жирная грязь. Кое-где в окнах теплились тусклые огоньки, но и они не могли справиться с тьмой — такой же густой и жирной.

Мартин шел медленно, останавливаясь и нащупывая ногой более-менее сухой или хотя бы ни слишком вязкий пятачок. А еще — прислушиваясь. Где-то лаяли собаки, заскрипели ворота. Мартин снова остановился, настороженно вглядываясь в черную тень узкого проулка. Оттуда раздался шорох, и он схватился за кинжал, но в этот момент его ударили сзади.

Удар, хоть и не сильный, но болезненный, пришелся по правому плечу и заставил Мартина выронить кинжал. Он резко обернулся, но не успел отбить руку с ножом. Боль вспорола бок, и темнота захлестнула его с головой…

[1] Достоверных данных о жизни Бернхарда IV Церингена между 1537 и 1542 гг. не существует — за исключением того, что жизнь эта была далека от добродетели. История его взаимоотношений с дочерью английского графа не более чем фантазия автора.

24. Ожидание

— Если вы про ту женщину, которая сидела у входа в ресторан, то я видел ее на стоянке.

Локер, потирая правой рукой свой флюс, пальцами левой быстро барабанила по экрану планшета. Перед ней стоял здоровяк лет сорока в шортах и майке, с ног до головы покрытый татуировками. Самая задорная изображала смерть с косой, кокетливо курящую сигарету, остальные тоже были из разряда инфернальных.

— Она на белом «Опеле» приехала, сразу за мной. Припарковалась, как… в общем, как мартышка. Сейчас его там нет.

— Какой «Опель»? — устало уточнила Локер.

— Не знаю. Может, «корса», может, «астра», — пожал плечами инфернальный здоровяк. — Я в этих малявках не разбираюсь. Кажется, там наклейка прокатная была.

— На номер внимания не обратили? — скорее, для порядка спросила детектив-сержант.

— Цифры нет, а вот буква J там точно была. Я ее везде замечаю, потому что сам Джей-Джей. Джим Джокер. Фамилия у меня такая — Джокер.

— Постарайтесь вспомнить, где была буква — в начале или в конце номера?

Джей-Джей страдальчески сморщился, изо всех сил пытаясь расшевелить шестеренки в голове.

— В начале, — наконец выдал он уверенно. — Точно в начале. Вот только не помню, первая или вторая.

— Вторая, первая не может быть[1], - безнадежно махнула рукой Локер. — Дохлый номер. Камеры у вас на стоянке нет, конечно? — спросила она у хозяина ресторана.