В плену сомнений

— Посмотри туда. — Рис указал глазами на зеркало. Сперва он дотронулся их переплетенными руками до ее молочно-белого плеча, а потом до своего — изрезанного глубокими шрамами. — Ты, вся такая нежная, гладкая и прелестная, как твоя кожа, а я, уродливый, злой и угрюмый. Я все это время мучил тебя, намеренно обижал, хотя ты отвечала на мою злость одной добротой. Черт подери, если я сомневаюсь в твоей любви, то только потому, что не могу поверить в нее. Меня ведь особо не за что любить.

Она повернулась к нему, и в ее глазах он прочел желание.

— Не за что любить? Ты просто слепой дурачок!

Он наблюдал в зеркале, как она гладила руками его плечи, любовно ощупывая его шрамы.

— Я люблю тебя за то, что ты остался в живых, — шептала она, нежно поглаживая следы порок и битв, оставленные на его коже. Потом откинула назад его волосы и потрогала шрам на виске. — За то, что ты наказал моего брата и вышел победителем. — Легкая улыбка тронула ее губы. — Я люблю тебя за то, что ты сделал для Эвана. — Улыбка исчезла, когда она дотянулась до его лица и взяла его в свои маленькие ладони. — А больше всего за то, что ты отказался от мести и стал по-настоящему моим мужем. За это я всегда буду любить тебя. Разве ты не понимаешь, что я не могу не любить тебя? Всю жизнь, до самого моего последнего вздоха для меня не будет существовать никого, кроме тебя.

Со стоном, в котором смешались и страсть, и раскаяние, и нежность, он подхватил ее на руки и понес к кровати. Осторожно опустил ее и лег сверху.

— Я не стою тебя, но мне все равно. Я люблю тебя и так сильно тебя хочу, что, кажется, просто погибну.

— Так возьми же меня, — прошептала она, открываясь ему.

Рис потерял голову. Гортанно вскрикнув, он вошел в нее, погрузился в ту благословенную теплоту, к которой так стремился. Ее лоно было тугим и влажным. Она извивалась под ним, увеличивая вожделенное трение, и он понял, что теряет рассудок.

— Джулиана… моя сладостная Джулиана… — хрипло повторял он, двигаясь с ней в едином ритме, погружаясь в нее, мечтая отдать ей всю душу, утопить все свои страхи в ее горячем теле.

Ее тело пахло дождем, костром и лавандой. Он хотел поглотить ее, или пусть она поглотит его… но только бы стать ее частью, чтобы уже никогда она не смогла его оставить… никогда больше.

Дождь барабанил по крыше, вторя ритму его сердца и мощных толчков, погружавших его все глубже и глубже в ее лоно. Джулиана порой вскрикивала и тихонько постанывала, отчаянно билась в судорогах наслаждения, стремясь к вожделенной вершине. Он так хотел, чтобы она достигла ее… обрела ее вместе с ним, но приходилось сдерживать себя, чтобы не излиться раньше, чем это произойдет с ней. Рис прижался губами к ее груди, прикусил ее крошечный отвердевший сосок и почувствовал, как судорожно забилась под ним Джулиана.

Он застыл в диком напряжении. «Я дольше не вынесу», — подумал он, и в это мгновение ее голова откинулась назад, и тело задергалось в сладостных конвульсиях.

— Да, любимая, — хрипло шептал он, — да, сейчас…

Словно в ответ она изогнулась дугой от настигшего ее наслаждения.

— О, Рис… мой любимый… мой муж!

Она впервые назвала его «мужем», и это настолько обострило его ощущения, что он не смог больше сдерживаться. И с глухим стоном он оросил семенем ее горячее шелковистое лоно.

— Боже праведный, — сорвалось с его губ, и он обрушился на нее всей тяжестью своего тела, чувствуя, как она вздрагивает от острейшего наслаждения. Он не испытывал ничего подобного ни с какой другой женщиной. Ни с кем, кроме Джулианы. Его переполняли трепет, наслаждение, любовь…

За окном по-прежнему неистовствовала гроза, а здесь, в их уютном гнездышке, с горящим камином и зажженными свечами, Рис чувствовал себя в безопасности. Ее тело под ним было теплым и податливым. Он хотел бы, чтобы она вечно вот так же прижималась к нему. Ведь в этом и был смысл брака. Соединиться со своей возлюбленной и не нуждаться во всем остальном мире.

Вовсе не из-за отсутствия веры в нее он хотел, чтобы Джулиана осталась здесь с ним, убеждал себя Воган, скатившись с нее и устраиваясь рядом. А только из-за любви. Он откинул в сторону ее просохшие волосы и поцеловал в плечо.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала она.

Рис приподнялся на локте, чтобы заглянуть ей в лицо. Ее глаза были закрыты, и дыхание постепенно успокаивалось.

— Джулиана?

— А? — сонно пробормотала она.

— Тебе нравится быть со мной, да?

— М-м-м, — промурлыкала она, теснее прижимаясь к нему. — Это чудесно.

— Теперь-то ты понимаешь, почему я не могу разрешить тебе ехать в Кармартен? Ты останешься здесь со мной. Ты не бросишь меня.

В ответ на его слова она лишь уютнее прижалась к нему. Еще через несколько минут ее дыхание стало глубоким и спокойным, и он понял, что она уснула.

«Да ну их всех к черту!» — подумал Воган, натягивая покрывало и устраиваясь поудобнее на подушке. После сегодняшней ночи она поймет его чувства. И утром, когда они поговорят более разумно, Джулиана согласится с его доводами. А сейчас пусть поспит, решил он.