В плену сомнений

– Ты права. Если твой отец обнаружит меня здесь, гнев его будет ужасен. – Вздохнув, он направился к стулу, где лежал его камзол.

– Поверь, отец не такой уж плохой, как кажется… – грустно сказала Джулиана.

Резко обернувшись, Рис жестко оборвал ее:

– Не нужно говорить мне о достоинствах твоего отца, Джулиана. Мне прекрасно известно, что это за человек. – И, не в силах совладать с гневом, он начал одеваться.

– Но мое наказание сейчас не такое уж тяжелое…

– Не нужно об этом говорить. Нам никогда не понять друг друга. Или ты будешь отрицать, что твой отец украл у меня Ллинвидд?

– Это неправда!

В мерцающем отблеске свечей Джулиана заметила, что его лицо стало жестким и решительным.

– Что неправда? Что твой отец украл мои земли?

– Нет, неправда то, что мы никогда не сможем понять друг друга. – И, видя, что Рис ждет объяснений, добавила: – Мне не известно, смошенничал отец или нет, но одно я знаю наверняка – ему не следовало соглашаться на такую ставку. Как бы мне хотелось все сейчас изменить!

Лицо Вогана смягчилось.

– Тебе не нужно ничего менять. Ты ведь говорила, что ни в чем не виновата.

Его великодушное стремление приуменьшить вину Джулианы лишь укрепило в ее сердце уверенность, что и на ней также лежит ответственность за содеянное отцом. Ведь если бы отцу не пришло в голову составить своей дочери приличное приданое, Рис бы сидел сейчас в своей собственной гостиной в Ллинвидде.

Но как отреагирует он, если узнает, что его родовое гнездо стало теперь ее, Джулианы, собственностью? Он просто с ума сойдет от ярости и обвинит во всем одну Джулиану, как то было нынче утром. На сей раз она уже не сможет вынести столь тяжких обвинений. Да и к тому же, как бы она сумела воспрепятствовать этой нечестной сделке?

– Мне, пожалуй, лучше уйти, – сказал Воган, одевшись. – Я сделал все, что хотел. – Его глаза скользнули по ее лицу, губам, которые он еще недавно так страстно целовал. – Даже больше, чем надеялся.

– Я больше не увижу тебя? – невольно вырвалось у Джулианы. Господи, до чего же неосмотрительно с ее стороны! В кругу Сент-Албансов почиталось слишком невежливым приглашать гостей так, как она это только что сделала. Но брать свои слова обратно было просто неловко.

– Ты хочешь сказать, я могу прийти сюда? В твою комнату? – В его голосе прозвучало недоверие.

– Если, конечно, ты хочешь… – пролепетала Джулиана.

– Конечно, хочу! – Он нежно коснулся ее подбородка рукой и заглянул в глаза, и Джулиана увидела, что взгляд Риса исполнен желания. – Я вернусь тогда, когда ты захочешь. На будущей неделе дела зовут меня в Лондон, но до тех пор я могу приходить к тебе каждую ночь, если ты захочешь.

– Очень хочу! Только, пожалуйста, дождись, пока все вечером разойдутся по своим комнатам и Летиция покончит с моим туалетом. Тогда мы сможем быть спокойны, что никто нас не обнаружит.

Он нежно погладил ее по щеке и задумчиво произнес:

– Ты и сама не понимаешь, о чем меня просишь.

– Может, и так. Но все равно возвращайся. – Джулиана нашла губами его руку и поцеловала в ладонь.

– Черт меня возьми, должно быть, я сошел с ума, но я готов пройти ради тебя сквозь огонь и воду!

– Мне вовсе не хочется обрекать тебя на огонь и воду, но если наши встречи – это безумство, то я его обожаю.

В порыве нежности Рис привлек ее к себе, и они слились в долгом, страстном поцелуе, полностью подчинившем Джулиану его воле. Язык теперь проникал так глубоко, как не проникал раньше, а руки ласкали ее тело и искали откровений, доныне казавшихся Джулиане недозволенными.

Наконец Рис оторвался от нее и с неохотой направился к окну. Он молча влез на подоконник и перебросил ноги наружу, но в последний момент не выдержал и пристально взглянул в глаза Джулиане.

– Ты еще не передумала? – спросил он, видя ее смущение.

Но Джулиана выдержала его взгляд. Да, у нее еще было время передумать, извиниться и отменить свое приглашение. Но разве можно отказаться от наслаждения видеть его вновь, увлеченно беседовать с ним о валлийской поэзии, о его единомышленниках, о… да еще много о чем! Может быть, в конце концов он поймет, почему ее семья стала такой чужой для нее. Он объяснит ей, что значит жить с «дурной кровью». И он не станет, как другие, смеяться над ее восторженной пылкостью и укорять в недостатке сдержанности.

– Нет, не передумала, – с твердостью прошептала она, подходя к окну.

Напоследок, совсем уже выбравшись наружу, Воган произнес:

– Ну, так я приду завтра. – И, легко ступив на карниз, прыгнул и уцепился за ветку.

Затаив дыхание, Джулиана наблюдала, как он, ловко перебирая руками, добрался до безопасного места и после секундного балансирования быстро спрыгнул на землю. Там внизу он на прощание поглядел в ее сторону, и она увидела, как с его губ неслышно слетело слово: «Завтра!»

– Завтра! – прошептала ему вослед Джулиана и еще долго оставалась у окна, пока Рис не исчез во мраке ночи.

Господи, только бы поскорее настало завтра!

4