В плену страсти

Она нетерпеливо вытащила полы его мокрой муслиновой рубашки из-под пояса брюк и задрала ее вверх, насколько могла. Йен почувствовал, как холодный воздух обжег его кожу, и услышал ее резкий вздох. Он стал сбрасывать с себя сорочку, но тут ее пальцы оказались на его поясе.

– Нет, погоди…

Сара снова усмехнулась:

– Думаю, мы и так слишком долго ждали.

Йен остался стоять, а Сара, нагнувшись, одну за одной расстегивала пуговицы на его ширинке, чувствуя, как сквозь ткань наружу рвется его восставшая плоть. Наконец застежка была расстегнута, и она опустила в нее руки, чтобы взять его.

– М-м-м… – простонала она, сводя Йена с ума. – Вот ответ на мечту девушки.

А мужчины мечтают о такой, как она, подумал Фергусон, чувствуя, что его колени все больше превращаются в желе от ее смелых прикосновений. Осторожно высвободившись, он едва успел снять с себя оставшуюся одежду, а затем рухнул вместе с Сарой на одеяло и крепко сжал ее в объятиях, чувствуя, что его тело звенит, как туго натянутая тетива. Йен хватал ртом воздух, сердце билось о его грудную клетку. Ему хотелось действовать медленно, наслаждаться каждой секундой близости с Сарой – ее телом, улыбкой, голосом. Но он не мог. Йен был в отчаянии.

Кажется, она была в таком же состоянии. Ее маленькие руки порхали по всему его телу, ее прикосновения были уверенными и умными и вызывали настоящий бунт в его нервах, всепоглощающую страсть. Этого было бы достаточно, чтобы довести его до края, особенно когда Сара взяла его плоть рукой и стала мучить ее. Однако до края Йена довело ее тело.

Кожа Сары оказалась именно такой мягкой, как он и представлял, ее изгибы – именно такими изящными, а вот ее грудь – еще более высокой. Он исследовал ее как неизведанную землю, его руки были достаточно велики, чтобы накрывать целиком ее груди, сжимать ее ягодицы, накрывать целиком ее живот. Ее груди оказались упругими и горячими – шелк для его кожи, экзотика для его языка. Йен переходил от одной к другой, дразнил, прикасался, обводил их кругами, посасывал до тех пор, пока она не начинала стонать, а ее спина не приподнималась дугой с пола. Вот ее пальцы проникли в его волосы, а глаза широко распахнулись и словно остекленели.

Йен тоже мучил ее – раздвинул эту чудесную курчавую поросль и стал исследовать действительно неведомую ему землю. Она была горячей, влажной и припухшей, и он никак не мог вдоволь насладиться ею. Один его палец проник глубоко в ее лоно, а загрубевшей подушечкой другого он поглаживал и похлопывал потайной бугорок, доводя Сару до неистовства.

Йен был бы счастлив оставаться здесь навеки, наслаждаясь ею как изысканным яством, но его собственное тело молило о разрядке. Его собственное сердце, действительно потерянное, требовало объединения с ее сердцем.

– Ты уверена? – с усилием спросил Йен, раздвигая бедра Сары и устраиваясь между ними.

– Не задавай… глупых… вопросов, – прерывистом голосом промолвила Сара и, обхватив руками ягодицы Йена, привлекла его к себе.

Фергусон с радостью повиновался. Наклонившись, он накрыл ее рот своим ртом, глубоко проник языком в его теплую сладость, а затем занял место прямо перед скользким входом в ее лоно и принялся дразнить ее, дразнить себя. Ну а потом, сдавшись, вошел в нее, и мир вокруг был потерян.

Сара изогнулась под ним, стараясь глубже впустить Йена. Ее руки впились в его плечи. Каждый его толчок она встречала с такой же, как у него, страстью, их тела бились друг о друга, его естество, увлажненное соками ее тела, снова и снова врывалось в нее. Сильнее, быстрее, глубже – потому что Йен не мог остановиться, сдержать себя. Он набрасывался на Сару, как голодающий набрасывается на еду, – с жадностью, поглощая ее большими кусками. И Сара делала то же самое, и ее высокие, тихие крики пропадали в его поцелуях.

Они пережили эту бурю вместе – взмокшие, задыхающиеся, их тела слились в одно целое, их сердца были готовы взорваться вместе с последними отчаянными толчками. Вот Йен почувствовал, что ее тело обвилось вокруг него, сжало его с такой силой, что ему захотелось закричать, пока она сама не закричала прямо ему в рот, что довело его до пика удовольствия, и он излил все свое семя в ее плоть, в самую ее сердцевину, в ее горячее и сладкое женское естество. Пока не почувствовал, что вся его жизнь перетекла в ее лоно, а она приняла и спрятала ее. Пока он не забился в экстазе – и, утомленный и удовлетворенный, не улыбнулся, уткнувшись лицом в ее руки.

Сара не была уверена в том, что викарий Трегаллан одобрил бы произнесенную ею молитву. Грех ли это – благодарить Бога за противозаконное соитие? Сама Сара не знала этого, но все равно благодарила Создателя. Благодарила за Йена Фергусона, который, похоже, испытывал к ней такую же испепеляющую страсть, как и она к нему. Который принял ее мир и овладел ею как настоящий берсерк.