В плену трёх миров. Эльгион.

Мужчина вдруг почувствовал себя на удивление глупо. Он здесь, в мифическом спокойствии, в то время, как там идёт бой, и вся надежда у Эльгионцев только на него. Он постоял так ещё немного, пытаясь прислушаться к тому, что происходит кругом и уловить в этой тишине ответ на невысказанный вопрос о том, откуда ждать помощи. И когда ответом ему была всё та же тишина, развернулся и направился в сторону выхода. И в этот момент что-то неуловимо изменилось кругом. Не было никаких звуков, которые бы дали понять, что что-то поменялось, но пространство кругом стало иным. А потом каменный купол стал расходиться в стороны, медленно раскрываясь, и сверху вниз устремился всё тот же поток золотистого сияния. И в этом потоке застыл, неспешно помахивая крыльями, Тарон, который медленно спланировал вниз. А следом за ним спустился ещё один, чуть меньше размером. Птицы-драконы пришли на помощь защищать свой мир…

Глава 28

Тарон неспешно помахивал крыльями, будто зависнув в воздухе и медленно приземляясь возле Ретта. Маалун протянул к нему руку, касаясь его чешуйчатой головы, и дракон склонил её перед ним, признавая превосходство и главенство человека. Вторая птица была чуть меньше размером и, очевидно, волновалась больше птицы Ретта. Крылья чуть подрагивали, а большие глаза попеременно осматривали помещение, словно ища потенциальную опасность.

— Оххх, — неожиданно послышалось позади Ретта, и мужчина обернулся на звук. Илфи стояла неподалёку, глядя на драконов круглыми от удивления глазами. Ретт вспомнил о том, что Эльфийоны считали его птицу-дракона уникальным существом, которое ему удалось подчинить, так же, как и Бруонов с леоренами, — Они пришли помочь нам… — Выдохнула девушка, и это был не вопрос.

— Да, но я не знаю, что они могут, — проговорил Ретт, поглаживая голову Тарона. Тот прикрыл глаза, подрагивая всем телом от нетерпения.

— И я не знаю, — покачала головой Илфи, размышляя, — Мы всегда были уверены в том, что Тарон единственный в своём роде, а оказалось…

Девушка перевела взгляд на вторую птицу, и так помахала крыльями, словно соглашаясь с тем, что Эльфийоны были неправы в своих суждениях раньше. А потом птица сделала один медленный шаг в сторону Илфи и, подойдя к ней, осторожно присела, будто приглашая устроиться на её спине.

— Это просто безумие, — прошептала девушка, осторожно протягивая длиннопалую ладонь и прикасаясь к крылу дракона, — Безумие.

— У нас нет иного выхода, — уверенно проговорил Ретт, устраиваясь на спине Тарона и обхватывая его за шею, — Я думаю, что птицы предлагают атаковать Гаанос с воздуха.

— Но нас всего двое, — горько прошептала Илфи, залезая на свою птицу и пытаясь устроиться удобнее. — Всего двое. К тому же, ты очень ценен для этой войны, помни это, Ретт.

— Доверься Таронам, я думаю, они знают, что делают, — уверил её Ретт, и его дракон взмыл в воздух, распахивая крылья.

Позади них в Реиаате оставались почти все жители Эльгиона, они дрались бок о бок за свой мир, чтобы он имел право на существование, и сейчас Ретт чувствовал себя неуютно в относительной безопасности. Он сидел на Тароне, оглядывая пространство вокруг себя. Всё казалось таким безмятежным, что порой весь тот ужас, что обрушился на Эльгион, казался всего лишь сном, но, тем не менее, они сейчас направлялись за помощью, а, значит, ничего им не приснилось, и Эльгиону и вправду угрожала жуткая смертельная опасность.

Небо было всё таким же зелёным, планеты неспешно двигались по нему по своим орбитам, внизу, над бесконечным морем скал плыл золотистый туман, и всё, что напоминало об угрозе Гааноса — тьма, сплотившаяся позади них.

Ретт боялся, и отчётливо понимал, что боится больше всего за Мел. Никто из оставшихся позади них существ не вызывал в нём подобных опасений. Быть может, всему виной было ощущение того, что он стал причиной её состояния, в котором она теперь находилась, а может, ему невольно вспоминалась жена, которая обрела здесь последний приют.

Говорить с Илфи, летящей рядом с ним, он не мог — она бы всё равно не услышала его, уж слишком огромную скорость набрали Тароны. Так что Ретту только и оставалось, то размышлять.

И вот, наконец, драконы пошли на снижение, когда впереди можно было отчётливо разглядеть обрыв, которым заканчивались скалы. У Ретта захватило дух, потому что обрыв, полный золотистого тумана, был не только величественным, но и пугающим своей необъятностью. И Тарон мчался прямо в эту бездну. Рядом взвизгнула Илфи, — даже ей было страшно, когда птицы достигли пустоты. Зависнув в воздухе, Тарон медленно помахивал крыльями, снижаясь, а потом развернулся и Ретт задержал дыхание — вся стена скал была испещрена огромными гротами, представляющими из себя нечто вроде гнёзд, в которых селились…

— Тароны! — выдохнула Илфи, смотря на скалу огромными глазами.

То тут, то там, драконы покидали свои убежища, вылетая из них и уносясь вперёд, в дали, которые были известны только им.

— Как мы видим, мой Тарон вовсе не единственный, — Ретт рассмеялся, ликуя, и потрепал дракона по голове, в то время, как тот двинулся вперёд, к скалам.