В плену желаний

Тимур в ужасе прикрыл глаза, ощущая, как адреналин разносится по телу, заставляя сердце стучать в удвоенном ритме. Случилось то, чего он так опасался. Стараясь обуздать гнев, сжал руки в кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

Ирина не пошевелилась. Ладони мгновенно стали влажными, а во рту пересохло, но гордость не позволила подчиниться.

— Я сказал, раздевайся, — повторил Бушин, чеканя каждое слово.

— Нет. — Гордо вскинув подбородок, Ирина нашла в себе силы ответить.

Гитлер рассмеялся и обратился к Громову:

— Тимур, помоги нам, пожалуйста.

Титаническим усилием воли он заставил себя сойти с места. Единственным его желанием было отправить управляющего в нокаут и, сев сверху, колотить что есть мочи, пока эта тварь не сдохнет. Но Громов понимал, что этим он ничего не изменит — Хан назначит нового управляющего, возможно, более извращенного, а его самого, скорее всего, скормят свиньям.

Ни слова не говоря, он подошел к Ирине сзади и, разорвав на спине футболку, скинул с ее плеч. Ирина вздрогнула, и кожа ее моментально покрылась мурашками. Не медля ни секунды, она сразу же прикрыла оголенную грудь руками.

В это мгновение чувство глубокого разочарования охватило Иру. Она вдруг осознала, насколько сильно ошибалась в Тимуре, сама придумала его себе и поверила в то, что он не такой, как все остальные. Но горькая правда заключалась в другом — он не поможет ей и не заступится. Она презирала его за то, что он безотчетно дал ей надежду, а потом неожиданно предал. Горько усмехнувшись, она собрала всю волю в кулак и, вскинув голову вверх, с вызовом посмотрела на Гитлера.

— Руки, — сказал Бушин, жадно рассматривая ее тело: бледная нежная кожа, изящная шея, тонкие запястья, надежно прикрывавшие обнаженную грудь.

Когда Ира не послушалась, Адольф взял ее за руки, чтобы отвести их в стороны, но она оттолкнула его.

— Не трогай меня, урод! — воскликнула и сжалась от страха.

Гитлер скривился в презрительной усмешке и наотмашь ударил ее по лицу так, что Ира не устояла на ногах и упала на пол, одной рукой схватившись за щеку, а второй прикрыв оголенную грудь. Кожа на месте удара покраснела и горела огнем. Слезы задрожали в глазах и вот-вот бы потекли по щекам, но она их сдержала.

Тимур готов был сорваться с места, но, поймав вопросительный взгляд Бушина, остался стоять около двери, сжимая кулаки в бессильной злобе. Он чувствовал, как ярость клокочет в душе, но контролировал себя из последних сил.

— Одного раза было недостаточно? Что ж, объясню повторно. — Адольф подошел к Ирине и, взяв ее за волосы, поднял на ноги. — Ты моя собственность. И только я решаю, что тебе делать или не делать. Руки убери, — приказал он, сверкнув глазами, и Ире ничего не оставалось, как опустить руки вдоль тела, оставляя грудь открытой похотливому, жадному взгляду управляющего.

— Так-то лучше, — засмеялся Бушин и, развернув ее лицом к Громову, спросил: — Тимур, как тебе наша судья? Есть ли смысл хранить ее неприкосновенность?

Тимур смотрел в глаза Ирины и читал ее, как открытую книгу, ей было очень страшно, она нуждалась в нем, просила поддержки и помощи, а он малодушно бездействовал. Скользнув взглядом по обнаженной груди, отметил про себя, насколько прекрасна ее форма, но ответил то, что хотел услышать Адольф Михайлович:

— Ничего особенного, предпочитаю молодое и красивое тело.

Слова Громова прозвучали больнее, чем недавняя пощечина, сильно задев самолюбие Иры и унизив ее как женщину. Она вдруг почувствовала, что щеки заливает румянец негодования.

— Ничего особенного, говоришь? — задумался управляющий. — Я тоже так думаю. Присмотри за ней.

Бушин скрылся за одной из дверей, и в комнате повисла напряженная тишина. Тяжело дыша, и Ира, и Тимур ждали, что же будет дальше. Вскоре Гитлер вернулся с плеткой в руках. Громов стиснул зубы, каждый мускул на теле болезненно напрягся, чтобы сокрушить противника. Он, как лев, выжидающий добычу, готов был к прыжку в любой момент.

— За свои слова ты будешь наказана. — Строгий голос Бушина вмиг отрезвил Тимура.

Липкое чувство страха пробиралось Ирине прямо под кожу, заставляя кровь стынуть в жилах. Она не знала, что творится за ее спиной, но по изменившемуся взгляду Громова поняла, что ничего хорошего.

Адольф Михайлович размял пальцы, замахнулся и ударил вполсилы, пробуя на прочность. Первый удар кнута пришелся на середину спины, оставив ярко-розовый след. Ира вздрогнула, но вытерпела, не пикнув.

Тимур видел панику в ее глазах. Она беззвучно просила у него защиты, умоляла спасти от лап тирана — он не пошевелился. Но, собравшись с духом, не отвел взгляд, а продолжал смотреть в ее глаза.

— Сколько будет длиться наказание, решай сама. Я буду бить тебя до тех пор, пока ты не извинишься, — предупредил Гитлер.

Он занес плеть над головой, и второй щелчок разрезал тишину комнаты.

Ирина ощутила, как кожу между лопаток обожгло огнем.

Громов физически чувствовал ее боль, он бы многое отдал, чтобы забрать ее себе, но единственное, что сейчас мог, — это мысленно умолять ее сдаться и не упорствовать.

— Извинись и можешь идти.