В подполье можно встретить только крыс…

Но вот уже не притоки, а могучие потоки. Бюрократ вмешивается в дела религии. Он хочет, чтоб и Бог шагал в одном строю с дьяволом. С верующими государство ведет настоящую и все более жестокую войну. И что удивительного в том, что миллионы верующих примыкают к правозащитному движению. В него вливаются такие люди, как священник Глеб Якунин, Левитин-Краснов, Капитанчук, Регельсон, Хабибулин. А правозащитники увлекаются религиозной проповедью, особенно такого талантливого проповедника, как священник отец Дмитрий Дудко, наш с женой духовный наставник.

К настоящему большому сражению идет дело и в национальном вопросе. Продолжающиеся дискриминация и геноцид выселенных с родной земли малых народов и политика русификации в национальных республиках вызывают все возрастающий протест. И национальное движение тоже вливается в общий поток правозащиты.

Речь явно идет о нарастании могучего гнева народного.

Правозащитное движение неорганизованно и потому представляет собой скорей моральную, чем физическую силу. Но и при таком его состоянии правительству теперь вряд ли удастся воспользоваться опытом новочеркасских событий 2 июля 1962 года. В случае нового возмущения трудящихся, с ними придется объясняться словами, а не пулями. Власти знают об этом и беснуются.

Они представляют дело так: в стране имеется несколько отщепенцев, растленных типов, которые согласились за деньги банков Манхаттена и Сити поставлять клеветническую информацию западным пропагандистским центрам и, одев на себя личину борцов за права человека, поставляют эту информацию. Но это ложь. Даже советские суды никогда не устанавливали диссидентского «сотрудничества» с зарубежными антисоветскими центрами, не уличили в том, что «они получают деньги из сейфов РС и РСЕ за клеветническую информацию» («Правда» 22.02.77 г.) Наоборот, мы неоднократно гласно доказывали, что судят диссидентов по фальсифицированным делам.

Я рассказал одну лишь правду о всех течениях диссидентского движения. Скажите, как можно предать суду участников петиционной кампании? Предавали, и в большом числе. Но… не за петицию, а «за… распространение клеветнических измышлений порочащих советский общественный и государственный строй», или «за… антисоветскую пропаганду».

Как это делается? Очень просто. Из петиции берутся наиболее неприятные факты нарушений законов властями и без какой бы то ни было проверки переносятся в обвинительное заключение как клеветнические. Что бы обвиняемый ни говорил в доказательство правильности изложения фактов, — суд не принимает это во внимание, каких бы свидетелей он ни выставлял, — их суд не вызывает. Голословные утверждения обвинительного заключения переписываются в приговор и служат основанием для назначения жестоких сроков заключения.

Вот как, например, был осужден украинец, кандидат философских наук Василий Лисовой. Он был целиком сосредоточен на научной работе и никаких симпатий к правозащитникам не высказывал. Но когда он услышал об аресте И. Дзюбы, написавшего книгу «Интернационализм или русификация» и его единомышленников — И. Светличного, Е. Сверстюка, В. Стуса, А. Сергиенко и других, совесть ему сказала: молчать нельзя! Лисовой видел, что ни общечеловеческие правовые нормы, ни советские законы не давали никаких оснований для этих арестов. По сути, они были противоправными, антиконституционными. Исполненный веры в святость советской Конституции, В. Лисовой обращается с письмом к руководству партии и правительства. В письме он обосновывает незаконность арестов. В конце он написал примерно так: если эти люди преступники, то я тоже преступник, так как разделяю их взгляды. Значит меня тоже надо арестовать и судить вместе с ними. И его арестовали, и судили за это письмо, назвав его антисоветским. И дали ему семь лет заключения и 3 года ссылки, хотя даже по советским законам судить нельзя, так как письмо не распространялось, а было послано только адресату. Несмотря на это, Верховный суд утвердил приговор. Лагерный срок Лисовой уже отбыл и находится в ссылке. И все эти годы карали и его жену — Веру Лисовую. Ее лишили работы по специальности и она кормила своих двоих детишек, перебиваясь временными заработками, надомной работой.

По такой же схеме расправляются с участниками правозащитного движения которые разоблачают факты нарушения прав человека. Вопреки истине рассказ об этих фактах объявляется клеветой, а дальше все идет по описанной выше схеме. За всю историю советского строя не было случая, чтобы факты, названные следователем клеветническими, подверглись беспристрастной проверке. Не было случая, чтобы суд потребовал подтверждения клеветнического характера тех или иных фактов. Раз действия властей в свете проверенных фактов выглядят неблаговидно, значит, это не факт, а клеветническое измышление.

Таким способом были осуждены очень многие, в том числе и Сергей Ковалев, и все члены Хельсинкских групп.