В подполье можно встретить только крыс…

Командующий фронтом генерал-полковник Кирпонос, молодой талантливый генерал — начальник штаба фронта Тупиков, очень способный разведчик — начальник Разведотдела фронта полковник Бондарев и многие прекрасные штабные офицеры, после героического, но безуспешного сопротивления напавшим на командный пункт фронта танкам противника, ввиду явной угрозы плена покончили с собой. А те, кто не погиб в бою и не успел, либо не смог застрелиться, сложили свои головы в фашистской неволе или, пройдя через годы тяжелейших мучений фашистского плена, пережили еще и горечь обвинений в «измене Родине» и муки сталинско-бериевских застенков. Уцелела лишь часть тех офицеров фронта, кто во время нападения на командный пункт вражеских танков находились в войсках, выполняя задания командования фронтом. Таким образом уцелел, в частности, начальник оперативного отдела штаба фронта полковник (ныне маршал Советского Союза) И. X. Баграмян.

Таковы факты, независимо от того нравятся они кому-либо или нет. Очевидно, что в свете этих фактов вопрос о том, было ли оказано серьезное сопротивление гитлеровцам на границе или нет, не может даже стоять. Вопрос можно поставить только так: почему наша страна, ДЛИТЕЛЬНО И НАПРЯЖЕННО готовившаяся к отражению вероятного нападения соединенных сил МИРОВОГО ИМПЕРИАЛИЗМА, в действительности в течение почти полугода НЕ МОГЛА сколько-нибудь эффективно ПРОТИВОДЕЙСТВОВАТЬ удару ОДНОЙ германской фашистской армии, поддержанной лишь частью сил трех стран-саттелитов? И что же: такой ход событий закономерен или, наоборот, были совершены ошибки, которые привели к столь плачевным результатам?

4. Были ли совершены ошибки при подготовке страны к войне?

Попробуем и на этот вопрос ответить, не прибегая ни к книге Некрича, ни к невнятному, избегающему конкретных фактов словотворчеству ее «критиков». Возьмем в основу свидетельство того, чья компетентность в данном случае не может вызвать ни у кого сомнения. Я имею в виду Сталина. Так вот, — вопреки «критикам» вашего журнала, даже он понимал, что нельзя оказанное в первые дни войны нашими войсками сопротивление считать серьезным. По этой как раз причине он в течение всей войны (и даже после ее окончания!) придумывал более или менее удовлетворительные версии для объяснения, почему такового не было. Удовлетворительной, разумеется, он считал только такую версию, которая не ставила под сомнение его, Сталина, мудрость.

Об этом щекотливом обстоятельстве он был вынужден говорить уже в речи от 3 июля. Тогда он попытался объяснить наши поражения тем, что, во-первых, «…войска Германии были уже целиком отмобилизованы, и… находились в состоянии полной готовности, ожидая сигнала наступления, тогда как советским войскам нужно было еще отмобилизоваться и придвинуться к границам…» и, во-вторых, «…фашистская Германия вероломно и неожиданно нарушила пакт о ненападении…» Все, как видим, просто! ВО ВСЕМ ВИНОВАТЫ ФАШИСТЫ, и нечего об этом больше разговаривать. Надо бить фашистов и дело с концом!

Но Сталин не мог не видеть шаткости такой аргументации. Ведь из нее сам собой вытекает вопрос: а почему не отмобилизовались и не придвинули войска к границе заблаговременно мы сами? Кто в этом виноват?

Чтобы избежать столь рискованных вопросов, Сталин берется за подведение под свое объяснение причин поражения наших войск в начальный период войны более прочной «теоретической» базы. В приказе от 23 февраля 1942 года он рассуждает: «Теперь уже нет у немцев того военного преимущества, которое они имели в первые месяцы войны в результате вероломного нападения… Теперь судьбы войны будут решаться не такими привходящими моментами, как момент внезапности, а постоянно действующими факторами».

Впоследствии этот самооправдательный абзац сталинскими угодниками и подхалимами был превращен в «гениальное сталинское учение о ПОСТОЯННО ДЕЙСТВУЮЩИХ ФАКТОРАХ, решающих судьбы войны», что на долгие годы парализовало всякую здоровую попытку осмыслить происшедшее в начале войны.

Однако, сам Сталин, видимо, продолжал чувствовать шаткость и неубедительность своих объяснений. Поэтому в докладе о 27-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции он снова возвращается к этому вопросу и выдвигает совершенно новую версию: «Нельзя также считать случайностью такой неприятный факт, как потеря Украины, Белоруссии, Прибалтики в первый же год войны, когда Германия, как агрессивная нация, оказалась более подготовленной к войне, чем Советский Союз. Было бы наивно объяснять эти факты личными качествами… Дело здесь — не в личных качествах, а в том, что заинтересованные в войне агрессивные нации… — и должны быть более подготовленными к войне, чем нации миролюбивые… Это, если хотите, — историческая закономерность…»

Вот ведь как! ЗАКОНОМЕРНОСТЬ!!!