В поисках агента. Записки офицера КГБ

«Мы выходили на представляющих для нас интерес советских граждан через агентов, которые общались с ними, вне зависимости, кем они были: западные дипломаты, ливанские граждане, американские бизнесмены и пр. Любой из иностранцев, с кем русские имели контакты, нас интересовал. Всегда, когда нам удавалось через кого-нибудь, поддерживающего отношения с советским гражданином, выходить на него, мы старались понять, пойдет ли этот человек на развитие контактов с нами. Нам в общем это удавалось делать. Русские не были ограничены в своих передвижениях, и поэтому у нас имелась возможность наблюдать за ними и делать предварительные оценки, как дальше строить с ними взаимоотношения. Десять лет назад такое не было возможным. Они все сидели взаперти в своих посольствах, запуганные сталинскими репрессиями, и боялись по своей инициативе устанавливать контакты или даже заговаривать с иностранцами.

Если говорить о типичных чертах каждой национальности, русские не отличались особой гибкостью. В своем поведении они были жестко регламентированы, и для них сама возможность вести себя раскованно в свободной обстановке Бейрута была недопустимой. Однако они быстро изменились. С этой точки зрения мы имели дело уже с другим типом советского человека, работающего за рубежом. Это были своего рода представители “золотой молодежи”. Они были образованны, большинство из них имели влиятельные связи дома, в Советском Союзе. Они делали то, что им нравилось. И они очень интересовались нами, американцами, потому что у большинства из них были мысли и идеи, которые их отцам даже не приходили в голову. Это было начало времени, когда душа советского гомо сапиенс начала открываться перед нами. Это позволило нам наконец серьезно ими заняться».

Хэвиленд Смит,

резидент ЦРУ в Бейруте в 1966–1969 гг.

Бейрут был отличным тренировочным полигоном. Мы осуществляли операции по установке прослушивающих устройств в находящихся в городе учреждениях США и квартирах сотрудников ЦРУ, распространению и подготовке для опубликования в местной прессе пропагандистских материалов о Советском Союзе, работали с находящимися на связи агентами и т. п. — все это наращивало мой оперативный опыт, который мне помог в дальнейшей карьере разведчика. (Хотя, надо признать, не все проведенные операции были удачными. Так, американцам удалось обнаружить и изъять подслушивающую технику, спрятанную среди кабелей системы электроснабжения посольства США.)

Я даже научился прилично говорить по-французски благодаря агенту «Патриот», ливанскому бизнесмену, который стал одним из моих самых продуктивных помощников. Впервые встретив его, я предположил, что «Патриот» не знает английского или немецкого языков, которые я изучал в Ленинграде, и начал беседу на ломаном французском, основы которого я приобрел, общаясь с местными журналистами. Агент великодушно похвалил меня за мой лингвистический подвиг, что, как я понял, было явно незаслуженным. Я стал брать уроки французского, старался больше практиковаться и через некоторое время достиг определенных лингвистических успехов. Перед отъездом на Родину в связи с окончанием моей командировки я пригласил «Патриота» на обед с участием моего коллеги из резидентуры, к которому агент переходил на связь. Коллега хорошо владел английским и французским и, когда мы приступили к беседе, он спросил агента, на каком языке тот предпочитает вести разговор. К моему изумлению, «Патриот» ответил, что это не имеет большого значения. Его английский оказался превосходным. А я-то старался!

«Патриот» испытывал симпатии к Советскому Союзу и поддерживал политику Москвы по сдерживанию влияния США на Ближнем Востоке. Завербованный моим предшественником, он за свои услуги не потребовал ни цента и часто даже настаивал на оплате обеда в ресторане, где проходила встреча. Высокий черноволосый красавец, бизнесмен-«плейбой» получал, очевидно, удовольствие от острых ощущений, работая на КГБ. Он был одним из немногих агентов из тех, с кем я работал, кто знал, что он сотрудничает с советской разведкой. Агент никогда не отказывался принимать участие в операциях, какими бы рискованными они ни казались. Его имя указано среди особо ценных советских агентов, список которых выставлен в Музее славы советской разведки в Центре.