В поисках Атлантиды

Но главная цель достигнута: книга увлекает. И не только приключениями, но и неподдельной глубиной. Хотелось бы особо отметить, что авторы исходят из разных посылок, они, казалось бы, ищут Атлантиду каждый по-своему и в разных регионах планеты. Но что интересно: их поиски сходятся почти в одной точке, в одном районе Средиземноморья, хотя и в разное время, в разные эпохи. И авторское внимание к этим разным эпохам передается, как мне кажется, и читателю, который с неизбежностью должен прийти к выводу о том, что обе работы, представленные в этой книге, взаимно дополняют друг друга.

Как историк, давно увлеченный той же проблемой Атлантиды, не могу не отметить, что гипотеза писателя В. Щербакова (неоднократно высказываемая и в других публикациях) о связи этрусков с Восточной Атлантидой кажется мне весьма интересной, как интересны поиски писателя, связанные с идеей близости русского и этрусского языков, высказанной профессором А. Чертковым в прошлом веке и академиком Н. Державиным в нынешнем веке.

У автора нашлись интересные посылки и предположения о малоазийском (восточноатлантическом) происхождении некоторых древнейших народов. Думается, что эти исследования дают основания еще раз связать их с темой книги Ж — И. Кусто, который рассказывает о своих поисках Атлантиды именно в этом регионе.

Шаг за шагом про леживая то общее, что можно найти у многих народов древности, трудно не прийти к мысли о возможности существования одного или нескольких очагов культуры, из которых она могла распространиться во многие области планеты.

Легендарная история Атлантиды и становление идей атлантологии свидетельствуют в пользу созидательной мощи человеческого разума, способною уберечь в будущем нашу планету от катастроф и опасностей на основе детального, внимательного изучения прошлого.

А. Смирнов, доктор исторических наук, профессор

Жак-Ив Кусто, Ив Паккале. В поисках Атлантиды

Глава 1. Посейдон чествует нас на свой манер

Удивительная фотография.

«Папаша Блиц», ныряльщики и прочие. Морские кони. Двухтысячелетний платан. Под слоем ила.

И все это ради ночного горшка!

Эгейское море выглядит синее, чем обычно. Легкая зыбь словно убаюкивает «Калипсо». Над нашими головами проносятся и взмывают в лазурную высь чайки. Воздух буквально насыщен солнечным светом.

Время, похоже, остановило свой неумолимый бег вперед. Мы бросили якорь в местах, где о каждом клочке суши сложены легенды. Прошедшие века почти не оставили следа на греческих островах. Здесь история тесно переплелась с мифологией. Наши лица ласкают те же ветра, что надували паруса Улиссова судна. Я — царь Итаки и жду, когда из своей пещеры появится Полифем или Навсикая с подругами начнет спускаться к берегу… До сегодняшнего дня у меня еще ни разу не возникало ощущения, что я перевоплотился в Одиссея.

«Калипсо» стоит в спокойных водах бухты Сен-Жорж, меж двух скалистых мысов острова Дия, застывшего, как страж, к северу от Крита, прямо против порта Ираклион (бывшая Кандия). Мы ищем Атлантиду.

Ни один другой миф не обладает такой колдовской силой воздействия на воображение человека. Ни одна другая легенда не побуждала человека столько мечтать. Когда заходит речь об этом исчезнувшем материке, мы непременно говорим о золотом веке, о счастье, об изобилии и о гармонии между народами. А что, если это символическое и сказочное повествование о тайне зарождения мудрости?

Откровенно говоря, я никогда не думал заниматься поисками этого мира, ведь его существование было слишком невероятным. Как и другие, я читал все, что писали об Атлантиде. Вернее, я прочитал малую часть атлантидоведческой литературы, ибо данной теме посвящено более пяти тысяч книг и великое множество статей! Я представлял себе громадный континент, поглощенный морем. Древнюю метрополию с тремя кольцами стен (наружная стена, «обделанная в медь», стена внутреннего вала, покрытая литьем из олова, и стена акрополя, покрытая «орихалком, испускавшим огнистое блистание»). Мне нравилось размышлять об атлантах, об их развитой науке, утонченных нравах, блестящей цивилизации. Я нередко спрашивал себя: есть ли в этом символическом мифе какой-то скрытый смысл, не может ли он быть каким-то коллективным воспоминанием о действительных исторических событиях? Но мне никогда не приходило в голову заниматься поисками доказательств, что такая катастрофа произошла на самом деле. И я смотрел, как другие пытаются добыть факты, подтверждающие рассказ о погружении в морскую пучину проклятого материка, о котором поведал Платон в своих диалогах «Тимей» и «Критий».