В поисках Библии: Тайны древних манускриптов

Посещение горы Синай было для А. Льюис давней мечтой, которую породили восторженные рассказы ее будущего деверя, путешествовавшего в Синай и Петру еще тогда, когда А. Льюис была совсем молода. Последующая поездка в Грецию и гостеприимство, проявленное деятелями Церкви и монахами, воскресили в ней желание предпринять такое путешествие. Однажды она действительно собралась в дорогу и уже достигла полуострова, но болезнь спутника вынудила ее вернуться. Потом она вышла замуж. После смерти мужа в 1891 г. она решила предпринять, наконец, эту поездку вместе со своей сестрой.

По собственному признанию А. Льюис, ее тогда мало занимали библиотека монастыря Святой Екатерины и тамошние рукописи. Но позже, в том же году, после публикации сирийского текста "Апологии Аристида", открытого молодым кембриджским ориенталистом Дж. Ренделом Харрисом в этом монастыре в 1889 г., она до такой степени заинтересовалась, что решила изучить сирийский язык — разновидность арамейского. Овладела она им быстро благодаря своим знаниям родственных языков — арабского и древнееврейского. Затем в результате случайного знакомства сестер с женой д-ра Харриса он услышал об их предстоящей поездке в Синай и об увлечении миссис Льюис сирийской филологией. Он позвонил им по телефону и поощрил их к поискам сирийских текстов, высказав убеждение, что в числе хранящихся в монастырской библиотеке рукописей, выполненных ранним эстрангело (сирийским письмом), может найтись еще много интересного. Он также взялся обучать их сложному искусству фотографирования рукописных страниц, с тем чтобы они могли привезти домой фотокопии всех значительных находок.

Вот таким образом паломничество в Синай, задуманное как поклонение святым местам, постепенно превратилось, к изумлению сестер, в научную экспедицию. И вместе с этим пришло крепнущее день ото дня понимание того, что им предстоит открыть нечто значительное.

"В течение нескольких недель, — рассказывает А. Льюис, — меня преследовало видение столь живо описанного мне д-ром Харрисом темного чулана, в котором стоят два таинственных сундука, набитых рукописями; в чулан этот можно получить доступ лишь в том случае, если сумеешь умилостивить владеющих им почтенных отшельников". Кстати, существование этого тайника для хранения рукописей, известного Ренделу Харрису, который, правда, не смог ознакомиться с его содержимым, так и осталось тайной для Тишендорфа.

Накануне отъезда сестер, когда друзья собрались, чтобы пожелать им счастливого пути, некоторые из гостей высказывали разного рода шутливые предположения о предметах их будущих открытий. Наибольший восторг вызвало упоминание о "Диатессароне" — давно утерянном собрании четырех Евангелий, относящемся ко II в. На замечание о том, что их, как женщин, могут не допустить в греческий монастырь, сестры отреагировали совершенно спокойно. Во время предыдущего путешествия по Греции им свободно разрешали посещать различные греческие монастыри, и они с очаровательной наивностью писали, что "общение с их обитателями было приятным и забавным". После этого путешествия А. Льюис опубликовала книгу "Картинки жизни и природы Греции" (1883), которая была впоследствии переведена на греческий язык. Это вместе с беглым владением новогреческим языком и теплыми рекомендациями от вице-канцлера Кембриджского университета обеспечило сестрам радушный прием в монастыре Святой Екатерины.

Настоятель и библиотекарь монастыря были рады побеседовать с иностранками, тем более что разговор велся на греческом языке. В ответ на вопрос, что бы они хотели увидеть в монастыре, А. Льюис, удивляясь собственной смелости, сказала: "Все ваши древнейшие сирийские рукописи". Через несколько минут ее желание было удовлетворено. Дам привели в дальний темный чулан, и здесь они увидели ящики, заполненные рукописями. Когда штук шесть или восемь кодексов было извлечено на свет для более тщательного осмотра, внимание миссис Льюис привлек самый невзрачный из них. Дальнейшее лучше всего описано ею самой:

"Рукопись имела отталкивающий вид, поскольку вся была покрыта грязью, и почти все страницы слиплись, так как никто их не перелистывал, вероятно, с тех пор, как в монастыре столетия назад умер последний сирийский монах. Я до этого еще ни разу сама не видела палимпсеста, но отец часто рассказывал нам удивительные истории о том, как старые монахи, когда пергамен стал редкостью, а бумага еще не была изобретена, соскабливали со страниц своих книг написанное ранее и писали что-нибудь другое прямо поверх старого, и как по прошествии веков старые чернила оживали под воздействием обычного воздуха и прежние слова проступали вновь, и как таким вот любопытным образом обнаружился текст Платона.