В поисках божественной обители

Следовать божественной колеей – значит отдавать дань чувственному восприятию воплощенных архетипических образов, которые могут составлять ткань сновидения, присутствовать в соматическом недомогании или даже в политическом событии. Образы, которые рождаются только в голове, неполноценны, как часть потомства Зевса. По существу, это идеологии, обреченные на разложение и быстрый распад, независимо от того, в какой мере они изначально могут наполнить Эго энтузиазмом.

Когда мы понимаем, что человеческая психика – это основа божественного восприятия, молот и наковальня божественной сущности, мы познаем, по выражению Блаженного Августина: «То, что ты ищешь, находится рядом и уже идет тебе навстречу»[146]. Юнг добавил:

«Во все предшествующие эпохи люди в той или иной мере верили в бога. Однако непредвиденное обеднение символики привело к тому, что мы смогли заново открыть для себя богов в качестве психических факторов, то есть архетипов бессознательного… Все это было бы совершенно невозможно в ту эпоху или в той культуре, в которой в изобилии существовали символы»[147].

Боги, которые когда-то ощущались как эфемерные, в настоящее время считаются драматическим воплощением космических законов, воплощением которых являемся и мы сами, так как не отделяем себя от них. Эта встреча с богами не может произойти только по желанию; то, что при желании Эго может погрузиться на необходимый уровень психики, – это иллюзия.

Возвращение к истокам, то есть к реальности психики, часто заставляет человека отказаться от психологически удобного и стабильного группового мышления. Тогда он выпадает из ценностной системы сообщества. Более того, его приближение к истокам может произойти при условии смерти Образа Бога, который существовал в его прошлом. (Вспомним о женщине, которая сказала мне: «Моя индивидуация началась со смерти бога».) Часто с утратой прежней определенности приходит великое одиночество, заставляя многих людей превращаться в стадо, чтобы защититься от реальности живых богов. Фактически без всякого цинизма можно заметить, что задача многих религиозных институтов заключается в том, чтобы защитить свою паству от религиозных переживаний! Если человек не подчиняется легковесным уговорам толпы, то, по выражению Юнга, «ему следует отправиться на Поиски; тогда он должен узнать, что говорит его душа; тогда он должен пройти через одиночество на еще не сотворенной земле»[148].

Какое грандиозное открытие случается: человек узнает, что хочет сказать его душа! При таком отношении к реальности божественного странствия человеческая жизнь полна достоинства и устремлена к цели, как бы ни был труден путь. Прежде всего человек убеждается в существовании фундаментальной космической жизненной энергии. Юнг полагает:

«Когда вы находитесь в темноте, вам открыта возможность только к самому доступному: то есть к сновидению. И вы можете быть уверены, что сон – ваш ближайший друг, он друг тех людей, которые больше не следуют традиционным избитым истинам и впоследствии становятся одинокими»[149].

Если же кризис эпохи является религиозным, а личностный кризис – невротическим, то задача заключается в том, чтобы вместе с водой не выплеснуть ребенка. Эрих Фромм совершенно справедливо предостерегает нас:

«Вопрос заключается не в религии, а в том, что это за религия: та, которая способствует человеческому развитию, раскрытию особых человеческих возможностей, или религия, которая их сковывает и парализует… Мы можем интерпретировать невроз как некую особую индивидуальную форму религии или еще точнее – как регрессию к первобытным формам религии, которые находятся в конфликте с официально признанными формами религиозной мысли»[150].