В поисках древних кладов

Корпус британской канонерки уже скрылся за горизонтом, ее паруса едва различались на фоне седобородых атлантических валов, но Манго Сент-Джон что-то заметил и быстро потянулся к подзорной трубе, лежавшей в гнезде на штурманском столике. Над крошечным конусом парусов английского корабля, пересекая выпуклый горизонт, протянулась тонкая черная линия, словно нарисованная тушью.

— Дым! Они наконец развели пары! — прорычал он, когда за спиной вырос Типпу с пистолетами за поясом.

— Один винт. Им нас не поймать. — Типпу кивнул круглой бритой головой.

— При хорошем попутном ветре — не догнать, — согласился Манго Сент-Джон. — Я хочу посостязаться против ветра. Теперь, господин помощник, снова возьмем левый галс. Интересно, смогу ли я обойти их с наветренной стороны и уйти за пределы досягаемости пушечного огня.

Неожиданный маневр застал командира канонерской лодки врасплох, он на несколько минут опоздал сменить курс, чтобы срезать расстояние и помешать «Гурону» вырвать у него преимущество.

Судно шло под углом около 45° к ветру, выбрав шкоты так, что паруса едва не срывало. Канонерская лодка открыла огонь по его ныряющему носу, но никто не заметил, куда упало ядро. «Черный смех» развернулся против ветра, чтобы поравняться с «Гуроном», и сразу же, как и при гонке по ветру, проявились все изъяны конструкции канонерки.

Чтобы разжечь тяжелые котлы и заставить паровую машину вращать огромный бронзовый винт, пришлось поступиться конструкцией мачт и количеством парусов.

Через пять миль стало ясно, что, даже поставив все паруса и раскочегарив котлы, изрыгающие над кормой густой жирный угольный дым, «Черный смех» не сможет идти под таким углом, как красивый стройный парусник впереди. Канонерка медленно уходила на подветренную сторону, и, несмотря на то, что разница в скорости не была столь заметна, как прежде, все же «Гурон» постепенно уменьшал угол.

Капитан канонерки тоже старался идти под более острым углом к ветру, отчаянно пытаясь держать курс прямо на парусник, но у него ничего не получилось, так как паруса захлопали и приняли встречный ветер.

В порыве ярости он спустил паруса, полностью оголив мачты, и пошел только на одной паровой машине прямо против ветра, под таким углом, какой был не под силу парусному «Гурону». Но едва винт канонерки перестал получать помощь от парусов, скорость стала резко падать. Ветер свистел и ревел в лицо и даже при голых мачтах и снастях тормозил корабль, как огромный плавучий якорь, и «Гурон» постепенно отрывался все сильнее и сильнее.

— Дурацкие новомодные штучки. — Манго Сент-Джон внимательно следил за маневрами англичанина, оценивая его ходовые качества при любом курсе против ветра. — Мы с ним делаем, что хотим. Пока есть хоть дуновение ветерка, умчимся от него играючи.

Капитан канонерки оставил попытки догнать их с помощью одной только паровой машины и, снова подняв паруса, упрямо шел в бурлящем фарватере «Гурона», и вдруг, совершенно неожиданно, преследуемый корабль вошел в полосу полного безветрия.

Граница штиля четко улавливалась на поверхности моря. По одну сторону вода потемнела, когти ветра глубоко избороздили ее, а по другую — горбатые спины валов лоснились бархатистым блеском.

Едва «Гурон» пересек границу штиля, как ветер, неделю за неделей гудевший в ушах, стих и наступила жутковатая неестественная тишина. Полный жизни бег корабля, как движение морского зверя, сменился беспорядочной качкой, судно неуклюже барахталось, как мертвое бревно.

Сверху доносился грохот, оглушительный, как оружейные залпы, — это хлопали паруса, наполняемые случайными вихрями, порождаемыми качкой. Такелаж трещал и лязгал так, что казалось, будто мачты вот-вот вырвет из корпуса.

Далеко за кормой отчаянно рвалась вперед канонерская лодка, и расстояние между ними стало медленно сокращаться. Черный столб угольного дыма в неподвижном воздухе поднимался прямо вверх, придавая кораблю торжествующе-грозный вид.

Манго Сент-Джон подбежал к передним поручням юта и всмотрелся в даль. В двух или трех милях прямо по курсу ветер бороздил море, рябь чертила темным индиго, но вокруг корабля поверхность блестела, словно политая маслом.

Сент-Джон оглянулся. Канонерка приближалась, высоко выбрасывая дым в сияющую голубизну неба. Теперь англичанин ликовал, пушечные жерла были открыты, и из черных бортов торчали толстые короткие стволы 163-миллиметровых пушек. Пенистая струя за кормой белизной сверкала на солнце.

«Гурон» затих без движения, рулевой не мог управлять судном, и клипер дрейфовал на месте, поворачиваясь боком к приближающемуся военному кораблю и подставляя нос под удары валов.

На капитанском мостике канонерки различались фигуры трех офицеров. Снова выстрелило носовое орудие, и от упавшего ядра поднялся высокий фонтан так близко от корпуса «Гурона», что вода, обрушившись на палубу, ушла через шпигаты в море.

Манго Сент-Джон в последний раз в отчаянии окинул взглядом горизонт, надеясь, на свежий ветер, и наконец сдался.