В поисках истины

В 1964 году на том же материале была проведена повторная почерковедческая экспертиза, и криминалист Б. Б. Томилин пришел к выводу, аналогичному мнению А. А. Салькова. Тем не менее с их заключениями согласились далеко не все. Оппоненты, в частности, напоминали, что П. В. Долгоруков сотрудничал с А. И. Герценом в «Колоколе» и очень много сделал для опубликования писем декабристов, за что его даже называли «князем-бунтовщиком». Конечно, эти аргументы относились не к 19-летнему великосветскому шалопаю, известному своими выходками в петербургских салонах 1836 года, а к человеку вполне зрелому. Поэтому подтвердить или опровергнуть предшествующие экспертизы могло только новое сравнительное исследование, проведенное на более основательном фактическом материале с привлечением последних достижений науки криминалистики.

Такое исследование по поручению редакции журнала «Огонек» провели в апреле – июне 1974 года опытнейшие криминалисты-почерковеды. Им предстояло выяснить, кем же исполнены тексты «дипломов рогоносца» и надписи по-русски, сделанные для их почтовой пересылки. Для начала следовало установить: написаны ли пасквили измененным или обычным почерком, по прописям какого времени обучался письму пасквилянт, писал один человек или несколько, русский или иностранец?

Для решения этой задачи экспертам пришлось исследовать более ста образцов почерка лиц, учившихся по прописям русскому и французскому письму в конце XVIII – первой половине XIX века. Тщательный анализ исследуемых образцов почерка позволил опровергнуть мнение, что пасквилянт писал умышленно измененным почерком. Чтобы определить, по прописям какого периода обучалось лицо, написавшее «дипломы», эксперты дополнительно изучили французские и русские прописи и скоропись XVIII—XIX вв., получили консультацию у специалиста по французскому языку, что обусловило вывод: тексты пасквилей по-французски писал русский, научившийся писать по прописям XVIII века.

Оставалось назвать имя писавшего, подтвердить или опровергнуть заключения А. А. Салькова и Б. Б. Томилина. Но для этого нужно было узнать, насколько распространены и устойчивы признаки почерка в русских и французских рукописях того времени. Криминалистам пришлось исследовать множество рукописей на русском и французском языках из фондов Государственной библиотеки им. В. И. Ленина, архива Исторического музея и др., в том числе и образцы почерка П. В. Долгорукова и И. С. Гагарина, которые по времени и условиям исполнения были близки к текстам, поступившим на экспертизу.

Тщательный анализ почерков этих людей позволил криминалистам выявить ту неповторимую совокупность признаков, которая была присуща почерку каждого из них. В обоих случаях удалось найти устойчивые различия признаков, главным образом относящиеся к выполнению мелких, наиболее характерных деталей письменных знаков. Эти различия индивидуализировали манеру письма, были существенны и образовывали совокупности, которые свидетельствовали: тексты двух «дипломов рогоносца» писали не П. В. Долгоруков и не И. С. Гагарин, а кто-то другой.

Почему же ошиблись А. А. Сальков и Б. Б. Томилин? Во-первых, их экспертные исследования базировались на ограниченном числе образцов почерка П. В. Долгорукова, к тому же отделенных от исследуемых документов временным промежутком в 20—28 лет, за который почерк, естественно, мог измениться. Во-вторых, теория и практика судебного почерковедения существенно усовершенствовалась, и если А. А. Сальков считал признаки отдельных букв индивидуальными и присущими только почерку П. В. Долгорукова, то теперь известно, что для такого вывода нужна целая совокупность признаков, которая только и может индивидуализировать почерк конкретного лица. Каждый отдельный признак сам по себе не индивидуален и может встречаться в почерках разных людей. Кроме того, А. А. Сальков оставил без должного внимания более 50 признаков, которые различались в исследуемом почерке и рукописях Долгорукова, и сравнивал различные по начертанию русские и французские буквы, чего делать не рекомендуется.

Таким образом, найти автора и исполнителя зловещих анонимок пока не удалось. Здесь потребуются совместные усилия пушкиноведов, историков и криминалистов. Если экспертам будет представлен материал – рукописи лиц, которых специалисты сочтут наиболее вероятными виновниками составления и распространения пасквильных «дипломов», – то имя настоящего убийцы А. С. Пушкина станет наконец известным.

Другим криминалистическим исследованиям, связанным с жизнью великого поэта, повезло больше. Общественное мнение долго занимал вопрос: почему Ж. Дантес, хотя пуля противника попала прямо в него, отделался только царапиной? Считалось, что пуля срикошетила от одной из пуговиц его мундира, задев лишь руку, и это спасло ему жизнь. Но случай ли помог Дантесу?