В поисках Ханаан

– Октя, – приглушенно пробормотала Елизавета Александровна, – я давно у тебя хотела спросить! Как Альгис? Учится? Он не вышел из комсомола? Ты не думай, – заторопилась она, увидев, как исказилось лицо Окти, – я ведь переживаю за него. Знаю, что у вас творится. – Октя съежилась от страха: «Неужели ей что-то известно?» А мать, не замечая ее затравленного взгляда, все тянула и тянула свое, – каждый день читаю газеты, смотрю телевизор. Слушаю Францию, Испанию. Язык еще помню. Я тебе говорила в свое время, что эти вражьи недобитки только ждут своего часа. Так оно и получилось. Только вожжи отпустили, сразу начали рваться из упряжи. А ведь помню: встречали с цветами. Конечно, не все, были такие, что и ножи точили. Как там твой муж, тетушка его, Эляна? Небось в этот фронт вступили? – Лицо матери злобно передернулось. – Главное – «фронтом» назвали. Что такое фронт – не видели и не нюхали. Раньше бы им быстро объяснили, что такое фронт. За три дня был бы наведен порядок. От этой парши и следа не осталось бы. – Октя молча сжала губы. Мать подозрительно посмотрела на нее. – Что ты молчишь? Или, может, к ним переметнулась?! С тебя все станется. – Октя горько улыбнулась.

– А мальчик? Альгис? Надеюсь, у тебя хватило ума перетянуть его на свои позиции? – Октя молча кив-нула, с болью подумав: «Знать бы еще свои позиции». – Может, мне ему письмо написать? Разъяснить обстановку? Октя, не сдержавшись, криво усмехнулась:

– Напиши, мама.

Елизавета Александровна обидчиво заморгала:

– Как хочешь. – Немного помолчав, она угрюмо сказала, – я завещание составила. Тебе, Жене, Альгису – по триста пятьдесят рублей. И еще, когда умру – может, тебе меня хоронить придется, так знай, ты на это дело не траться. Все это теперь хлопотно и дорого, говорят. Пусть меня Совет ветеранов хоронит.

– Мама, ну о чем ты! – Жалобно вскрикнула Октя.

– Погоди, – оборвала ее строго Елизавета

Александровна. – Я предполагаю, что тебе не придется этим вопросом заниматься. Но видишь, сейчас тоже не думала тебя вызывать, а пришлось.

– Ладно, мама, я побегу, у меня еще прорва дел, – пробормотала Октя, чувствуя, что вот-вот сорвется на рыдание. Елизавета Александровна кивнула ей сухо:

– Иди. На вокзал не пойду, не обессудь. – В прихожей остановила, – да, послушай, если будешь обряжать меня, так надень пиджак мой черный, помнишь? С орденскими колодками. А ордена отдай Альгису.

Дверь захлопнулась, и тотчас звякнула цепочка. «Вот и все», – послышалось в этом металлическом звуке.

6

Октя приехала утром, когда город уже проснулся. Крадучись, вошла в квартиру, все время чудилось, будто может разбудить Альгиса. И потому на цыпочках, не снимая пальто, прошла в его комнату. Постель была не смята. Она села на кровать, окинула пристальным взглядом полки с книгами, письменный стол, стопку тетрадей. «Что ты сидишь? – Прошептал строгий голос. – Иди, ищи своего мальчика! Спаси его!» Она тотчас заторопилась, начала собираться, ею вновь овладело гнетущее беспокойство.

Шла по пустынным, скудно освещенным улицам, внимательно вглядываясь в стены домов, в заснеженный тротуар. Пыталась понять потаенный язык равнодуш-ных серых зданий, белой пороши, сиротливых деревьев – этих немых свидетелей, которые видели, должны были видеть, что сделали с ее сыном. На улице уже появились первые прохожие. Она пыталась было остановить одного, другого. «Где мой сын?» Но лица их были злые, испуганные. И она поняла: правды не добьется. Решила пойти к университету. Шла долго, путаясь и петляя по улицам. Иногда ей казалось, что кто-то за ней крадется следом. И тогда пряталась в подворотне, стояла, затаив дыхание, прижимаясь к промерзшим стенам домов. Уже погасли фонари, и выкатилось хмурое февральское солнце. Она не первый час бродила около университета. Вглядывалась в чужие юные лица, вслушивалась в торопливый негромкий говор. Порой чудилось, будто впереди мелькнула фигура Альгиса. И она бежала следом, расталкивая всех, кто попадался на пути. От нее с испугом отшатывались. Иногда за ее спиной раздавался смех. Он раскатывался, точно быстрый несмелый гром, в окрестных узких переулочках, ударялся о низкие своды брам и беспощадно настигал ее. Подгоняемая им, она бежала все быстрей и быстрей.