В поисках Колина Фёрта

– Конечно. Я – Лесли, помощница Полины Ли, директора «Дома надежды». Сейчас у Полины встреча, но я с радостью отвечу на ваши вопросы, если смогу. – Она закрыла скоросшиватель и жестом пригласила Беа присесть. – Парковочная стоянка, понятно. Иногда роды у наших обитательниц идут так быстро, что мы не успеваем доставить их в больницу вовремя. Вы родились либо на одеяле прямо на траве, либо, возможно, в машине «Скорой помощи», в зависимости от момента родов.

Беа не могла представить, что кто-нибудь – девочка, читавшая «Пипл», например, – рожает ребенка на траве. Или в «Скорой», коль на то пошло.

– Расскажите мне, пожалуйста, о «Доме надежды». Я ничего о нем не знаю.

– Что ж, мы принимаем беременных девочек-подростков и молодых женщин до двадцати двух лет. Сейчас у нас живут семь девушек. В прошлом месяце были еще две. Мы обеспечиваем комфортабельную комнату, питание, обучение – или по школьной программе, или по подготовке к тесту на диплом о среднем образовании – и консультации по всем аспектам: эмоциональное здоровье, принятие решения, касающегося беременности, каким бы оно ни было, и помощь со службами по усыновлению.

– Это чудесно, – сказала Беа. – Всё под одной крышей.

И здание действительно выглядело домашним – с его отделкой под коттедж и цветочными ящиками на всех подоконниках.

Лесли кивнула.

– Мы организация некоммерческая и сами покрываем все расходы. Медицинская помощь не оплачивается и обеспечивается по договоренности с больницей. Весь дородовой уход оказывают там, но у нас в штате есть медсестры, которые дежурят круглосуточно.

– Вы работали здесь двадцать два года назад? – спросила Беа.

– Нет, я тут два года. Полина – директор почти десять лет. Мы соблюдаем строгую конфиденциальность, поэтому маловероятно, чтобы кто-то, работавший в «Доме надежды» в то время, ответил бы на некоторые ваши вопросы.

Беа посмотрела в окно на двух беременных девушек, сидевших теперь на крыльце на диване-качелях. Ее биологическая мать была одной из них двадцать два года назад. У Беа имелось множество вопросов к этой женщине, но по-настоящему лишь Вероника могла на них ответить.

– Я проведу для вас короткую экскурсию, если хотите, – предложила Лесли. – Кое-что изменилось за двадцать два года, но обстановка в целом та же самая.

Конечно, Беа хотела осмотреть дом, поэтому прошла за Лесли по короткому коридору в столовую.

– У нас трехразовое питание, но в столовой всегда есть что-нибудь для тех, кому захочется перекусить.

Рядом располагалась комната дыхательной гимнастики, затем консультационная, классная комната, помещение для физических упражнений, маленькая библиотека, потом уютная пустующая спальня с белой деревянной кроватью под вышитым покрывалом, подушки украшены оборками, на безупречно чистом полу – большой, обшитый по краю тесьмой сине-желтый ковер. На стене рядом с белым бюро висело изречение Элеоноры Рузвельт: «Никто не может заставить вас почувствовать себя униженными без вашего согласия».

«Интересно, в какой комнате жила Вероника?» – подумала Беа и представила, как та сидит в кресле-качалке, читает одну из библиотечных книг по беременности. Или разглядывает высказывание Элеоноры Рузвельт. Беа до смерти хотелось узнать, как было здесь во время пребывания Вероники.

Она посмотрела в коридорное окно на двух беременных девушек на крыльце; та из них, которая с ней поздоровалась, заплетала волосы рыжей во французскую косу.

– Лесли, надеюсь, это не очень грубый вопрос, но он не дает мне покоя. Большинство попадают сюда из-за позора беременности в подростковом возрасте?

Лесли взглянула на девушек.

– Да. Иногда это делается, чтобы защитить их от сплетен и стресса дома. Иногда – потому что мы можем обеспечить круглосуточный уход, образование и социальную помощь. А порой им просто некуда идти.

То есть их выгнали из дома?

Беа представила, как родители Вероники высаживают ее здесь и уезжают, оставляя за собой клубы пыли. Интересно, что же там такое случилось?

– Что ж, не буду больше отнимать у вас время, – проговорила Беа. – Думаю, мне просто хотелось увидеть это место, и я его увидела.

Лесли пожала ей руку.

– Желаю вам найти ответы на свои вопросы, Беа.

Она улыбнулась и, вернувшись за свой стол, открыла скоросшиватель.

Когда Беа вышла на крыльцо, рыжая отложила журнал «Пипл», а другая девушка принялась за сэндвич с индейкой, держа на коленях тарелку.

– Ким сказала, что ты здесь родилась, – произнесла рыжая.

В ушах у нее красовались квадратные медные серьги с отпечатанным на них именем «Джен».

– Да. По-видимому, на парковке.

Девушка разинула рот.

– На парковке?!

– В смысле, в «Скорой»! Стоявшей здесь. – По крайней мере, Беа так полагала.

– О! Вчера на подготовительных занятиях преподаватель сказала нам, что такое возможно: роды могут начаться быстро, и ты не успеешь в больницу, но благодаря местной медсестре и бригаде «Скорой» все будет хорошо.

Ким откусила от сэндвича.

– И глядя на нее, – произнесла она, – ясно, что так и есть. – Она пристально посмотрела на Беа. – Значит, ты – что… смотришь, где родилась?