В поисках ковчега Завета: По следам скрижалей Моисея

Я поставил перед собой огромную, хотя и внушающую энтузиазм задачу. Все, что могло относиться к этому священному артефакту, надо было найти и изучить. Мне понадобилось проконсультироваться со специалистами по датировке древних текстов: например, эфиопские требуют специалистов, посвятивших годы изучению арабского или коптского. Где это было возможно, я изучал эти манускрипты и другие тексты самостоятельно, несмотря на всю их труднодоступность. Я выучил, по крайней мере до некоторой степени, необходимые мне языки. Древние и ценные манускрипты, даже некоторые печатные книги очень редки и дороги. Инкунабулы и некоторые первые печатные книги — это настоящие сокровища, и доступ к ним крайне затруднен. Мне понадобилось специальное разрешение, чтобы ознакомиться со знаменитой "Золотой легендой" Кэкстона, одной из самых ранних английских напечатанных книг. Лондон, Оксфорд, Париж, Берлин, итальянские библиотеки, частные коллекции — все потребовалось мне в моих поисках. Вдобавок сотни статей из специальных журналов, вырезок из газет надо было собрать, прочитать, проанализировать. В таких условиях начинаешь реально оценивать всю ту скорость передачи информации, которую нам предоставляет электронная почта.

Я работал в Аксуме в 1973–1974 годах в составе восточноафриканской экспедиции Британского института, когда мы открыли и частично откопали могилы царей Аксума. Это было еще в то время, когда император Хайле Селасси, последний "лев колена иудейского" и признанный 225-й потомок царя Соломона, был на троне. И хотя я несколько раз возвращался с экспедициями, потребовались новые визиты и из-за вопросов, касающихся ковчега, и по другим причинам. Долина церкви Марии Сионской и останки ее древних предшественников требовали более пристального изучения. Мне нужно было поговорить с церковным казначеем, хранителем священной реликвии, так же как и с местным духовенством, глубоко знающим практики и секреты своей религии. Важным было исследование загадок другого таинственного предмета, эфиопской алтарной скрижали, табота. К счастью, в Аксуме у меня были друзья, и они смогли организовать для меня эти встречи.

Процесс аккумуляции доказательств оказался очень интересным. Постепенное восстановление картины того, что говорилось об эфиопском ковчеге на протяжении столетий, — действо более захватывающее, чем любой детектив. Были, есть и будут те, кто преклоняется перед ковчегом, и те, кто смеется над ним. Многие просто не знают, что думать. Поражает богатство материала, предстающего перед исследователем, и его сложность. Простейшая вещь влечет за собой множество последствий. Например, имя Мария Сионская вроде бы легко определить: церковь в Аксуме освящена в честь Марии Сионской. Везде, от древних эфиопских текстов до работ современных профессоров, говорится, что она очень старая и предположительно является местом хранения ковчега. Такие вещи подразумеваются сами собой. Но когда ты принимаешься изучать документы и действительно смотришь на историю этой церкви, начинают возникать вопросы. Когда впервые состоялось освящение в честь Марии Сионской? Или, что еще более интересно, когда слово "Сион" стало ассоциироваться с ковчегом? Чем объяснить это объединение имени матери Иисуса и названия горы в Иерусалиме? Когда и какие источники впервые утверждают, что церковь Марии Сионской — это место хранения ковчега Завета? Что говорят археологи и свидетельства иностранцев об этом месте? Ответы, появляющиеся после исследования массы свидетельств, противоречат общепринятой точке зрения.

Поиск правды о ковчеге в Аксуме начинается с изучения эфиопской истории. Ковчег через века вел себя не так, как он это делал в Иерусалиме. Его присутствие не сопровождалось ветхозаветными драмами разрушений и мести. Он полностью изменился, став тайной вещью, священной загадкой, его история доступна только посредством изучения неясных свидетельств прошлого. Чтобы понять сущность мистического артефакта, который эфиопы зовут ковчегом Сиона, нам надо проанализировать век за веком, что же писали о нем в летописях. Также важно изучить, как эти предания взаимодействовали и как по прошествии времени изменялась их перспектива.

ДЕВЯТЬ СВЯТЫХ

В бесконечно привлекательном спектре традиционных легенд, посвященных обращению Эфиопии в христианство Фрументием, Абрехой и Асбехой в IV веке и сооружению церкви в Аксуме, сразу заметен один странный факт: ковчег нигде не упоминается. Он появляется в 1943 году в жизнеописании Аббы Саламы (так эфиопы звали Фрументия), но эта работа переполнена анахронизмами, Шнайдер вообще назвал ее "агиографическим фельетоном"[41]. Она описывает, как креститель Эфиопии, первый епископ Аксума, повстречал Минаса, епископа Аксума (!), и отправился в путешествие в Годжам и другие удаленные места, никогда не принадлежавшие аксумской империи. Фрументий приглашает правителей Годжама, Гондара и Харара (регионов, исторически не входящих в пределы Аксума) почтить ковчег в Аксуме.