В поисках ковчега Завета: По следам скрижалей Моисея

Эфиопский правительственно-религиозный миф не появился сразу в законченной форме. Как многие подобные явления, он развивался, пытаясь приспособиться к новым веяниям. Не принимая во внимание эру христианского Аксума, о которой мы знаем мало, первой ласточкой подобных нововведений были ветхозаветные традиции. К 1080 году этот аспект стал сильно беспокоить египетского митрополита Севера, и он отправил письмо царю. Век спустя мы имеем свидетельство о претензии царей Загве на происхождение от Израиля. Абу Салих писал, что они считают своими предками Моисея и Аарона, и если мы можем верить биографии царя Лалибелы, написанной в XV веке, то уже при его правлении в государственную идеологию проник новый элемент — связь с Израилем.

Это могло повлиять и на религиозный ритуал. Как нам уже известно, в то время использовался так называемый кубический табот в виде переносного ларца, а духовный титул, частью которого стал термин "Сион", может говорить нам о возможном официальном признании статуса табота как воплощения "ковчега" уже при Лалибеле, хотя точных данных у нас нет.

После достаточно неуверенного начала правления первого царя Загве, который хотел сместить престарелого митрополита Михаила, так как тот не принял узурпации власти, церковь и государство сосуществовали вполне мирно и плодотворно. Три царя Загве стали святыми, существуют свидетельсгва, что патриарх Александрийский переписывался с Лалибелой по вопросу наказания заблуждающегося церковного иерарха.

Следующая фаза создания мифа должна была соответствовать изменившимся обстоятельствам. Династия святых, построивших Новый Иерусалим в Ласте, пала. Пришельцы захватили власть. Есть указания на то, что произошло это не без поддержки монастырей. Как говорят, Йекуно Амлака благословил на правление настоятель Хайка Иясус Моа, а позже святой Такла Хайманот.

Произошло жестокое противостояние между Ластой и семитизированной Амхарой, причем Север поддерживала египетская церковь, а Юг — эфиопские монастыри. Тигре, скорее всего, стоял на своей стороне, готовый стать независимым. Легенды говорят, что союз между монастырями и претендентом на трон вылился в дарование одной трети земельных владений нового государства церкви, своеобразный эфиопский эквивалент Дара Константина. Если подобный альянс и имел место, то исключительно с местным духовенством. Египетский патриархат рассматривал новых царей как захватчиков, узурпаторов престола Загве, с которым он столь плодотворно сотрудничал на протяжении многих лет. Это неприятие было столь глубоким, что еще во время правления второго царя новой династии в стране были сирийские митрополиты, в нарушение канона между Эфиопией и Александрией.

Со сменой власти создателям мифа пришлось кооперироваться с новыми представителями. Мы не знаем, каковы были их первые шаги. Новая династия ценила израильско-иерусалимские связи и решила не терять наработанное. Можно сказать больше, она превратила их в замковый камень своего идеологического здания. Это подтверждается уже в самом начале правления амхарских принцев именем Йигба Сион, которое Йекуно Амлак дал своему сыну, принявшему впоследствии царское имя Соломон, и перепиской с эфиопскими монахами, пребывающими в Иерусалиме. Но наследники Загве отвергли их претензии на происхождение от Моисея и Аарона. Нужно было что-то новое и, по возможности, превосходящее.

Кем бы ни были реальные предки Йекуно Амлака, с укреплением власти новой династии было не сложно оставить этот вопрос на более далекую перспективу. Из "Истории патриархов" мы знаем, что узурпатор правил в Эфиопии в 1152 году, незадолго до традиционной даты выдвижения Загве, 1137 года. Таким образом, династические претензии Йекуно Амлака могли брать начало от фамилии, правившей за 130 лет до Загве.

В царской мифологии появились мистические элементы. Создатели мифов заинтересовались вопросом места Эфиопии в библейском мире. Если припомнить все упоминания "Эфиопии (Куша)" в Библии, на самом деле подразумевающие государство царицы Судана, то поле для спекуляций было просто огромное. Особенно популярным стал стих "Правитель изойдет из Египта, Эфиопия протянет длани свои к Господу", говорящий об особом месте Эфиопии в божественном замысле. Подобные фразы пронизывают многие эфиопские манускрипты и варианты КН. Большинство эфиопских христиан сегодня относят их к современной высокогорной Эфиопии, а не к презренной территории, всегда почитавшей языческих богов, как местных, так и египетских, которая сейчас отошла к мусульманскому Судану.

Со времен Михаила Тинийского, автора "Истории патриархов Александрии XI века", а возможно, и раньше, царица Савская всегда ассоциировалась с Абиссинией. Разумеется, рассказы о ее встрече с Соломоном были хорошо известны, некоторые из них, может быть, говорили и о результате этого союза. Идея о том, что царица была из Эфиопии появилась еще во времена Загве у Абу Салиха, но она не была включена в царскую мифологию. Теперь же эта история открывала потрясающие возможности.