В поисках красного

— Хороший вопрос дорогая. — Вейна наигранно всплеснула руками. — Да потому что у всего есть оборотная сторона. И это как раз то, о чем наши фриэксы всегда умалчивают. Милость Премудрой это не только огромная куча сладких плюшек, но и целая миска едкой горчицы. Все фиолетовые в той иной степени — ленивы, эгоистичны и тщеславны. И чем больше человек Гдадой одарен, тем сложнее ему перебороть сопутствующие ее Милости пороки.

— А Анудэ?

— Не торопись. Об Однорукой мы еще поговорим. — Вейна присела рядом с Лионой. — Следом за Гдадой появилась Гибне. В империи ее называют Средняя. Всю свою любовь и нежность Безымянная отдала второй дечери. Ни кто так полно и живо не ощущает прекрасное как зеленые. Свое призвание они видят в том, что бы приносить людям радость и счастье. И потому дети Врачующей обречены всю свою жизнь заботиться, жалеть, умиляться, помогать и беспокоиться.

— Если есть белое, значит, существует и черное? — Леона уже забыла про недавнее поражение. Разговор с подфриэксой казавшийся скучным и назидательным незаметно заинтересовал ее и увлек.

— О, поверь милочка недостатков у детей Гибне предостаточно?

— Они легкомысленны? — попыталась угадать Леона.

— Не то слово, — усмехнулась подфриэкса. — А еще трусливы, неуверенны и простодушны. — Какое-то время они молча сидели на ступеньках, всматриваясь в вечерний закат. Солнечный диск был почти прозрачен.

— Завтра будет хорошая погода. А то дождь уже в печенках сидит. — Леона сняла запыленные башмаки и с нескрываемым облегчением поболтала грязными ступнями. Она повернулась к Вейне и повторила свой вопрос: — А Дети Анудэ? Какие они?

— Полагаю, скоро ты сама все узнаешь.

— Они решительные, отважные и волевые. — Леона поочередно загибала пальцы на руке. — А еще им нравится рисковать и сражаться.

— А еще, — в тон ей продолжила Вейна, — они самоуверенны и упрямы. Их высокомерию нет предела, как впрочем, и жестокости. Кроме того, — Вейна хихикнула, — всю свою мудрость Безымянная отдала старшей, так что ее младшей дочери благоразумия почти не досталось. И потому, дети Анудэ всегда будут стремиться к славе, а дети Гдады к власти.

— Я бы выбрала славу, — Леона резко тряхнула головой, отчего копна пшеничных волос упала прямо на лицо. Тонкие пальцы с изгрызенными ногтями привычно заложили длинную челку за ухо. — Слава это навсегда, — глубокомысленно изрекла она, — а власть, она сегодня есть, а завтра ее нету.

— Лучше когда есть и то и другое, — ответила Вейна. — Но для этого нужно отказаться от ненависти и взаимного недоверия. Если в тебе обнаружится хоть частичка Дара Гдады, ты должна вцепиться в нее и не отпускать. И тогда многие недостатки Однорукой исчезнут сами собой. В противном случае ты превратишься в прекрасно наточенный меч, но, — Вейна демонстративно замолчала, давая возможность юной собеседнице закончить её фразу. Когда пауза затянулась, Вейна раздраженным тоном закончила: — Но только с одной стороны. Твой Дар может быть огромен, но чем больше в тебе будет ярости и силы, тем меньше останется мудрости и милосердия. В конце концов, ты превратишься в выродка, для которой чужие страдания и кровь станут такой же ежедневной потребностью, как дурман для наркомана.

— А как же Владыки гнева? Они такие же?

По лицу Вейны скользнула тень недовольства. — Не равняя себя с ними девочка. Их путь — всю жизнь балансировать на грани добра и зла. И остальные Владыки помогают им оставаться на светлой стороне. Их ярость служит добру, а сила и решимость в свою очередь питает мудрость и милосердие.

— Но Вы же сказали, что они ненавидят друг друга?

— Я такого не говорила. Ненависть слишком сильное и разрушающее чувство. Скорее недолюбливают, порой пренебрегают. — Подфриэкса развела руками. — Тут ни чего не поделаешь. Уж больно они разные. И потому вечно грызутся между собой. Но существовать по отдельности Владыки не могут. И хотя голос императора всегда решающий, все важные решения принимаются ими совместно. Иначе быть не может. Лишь втроем они способны воссоздать чувственную природу Безымянной. — Подфриэкса скептически хмыкнула. — Которую эти упрямцы именуют по своему — Неназываемый.

— А Сверкающая. Кто она такая?

— А вот это плохой вопрос. — Вейна поднялась со ступеней. — Засиделась я с тобой дорогуша.

— Меня зовут Леона.

— Я это знаю. — Улыбка получилась неожиданно сердечной. — Давно знаю… Леона Хьёрдисон.

Девочка сразу насупилась. Белесые брови сердито сдвинулись, а ладошки сжались в кулачки. — Хьёрд мне не отец.