В поисках любви

– Сакарам предупредил, что, прикоснувшись ко мне, вы тоже перестанете принадлежать к своей касте.

Алекс отлично знал, как важно правильно ответить на это замечание.

– Сакарам пробыл со мной так долго, что воображает, будто внушил мне свои верования. Он убедил себя, что я должен быть брахманом, вот только не всегда веду себя надлежащим образом.

– Это верно: иногда вы ведете себя как англичанин. – Она улыбнулась, и он улыбнулся с ней вместе, довольный, что их обоих радует шутка, которая была бы непонятна другим.

– Ваша лодыжка заживет, даже если за ней специально не ухаживать. Но мы все равно приготовим ранним утром припарку. Где еще вы испытываете боль?

Она прижала руку к ребрам, но ее язык по-прежнему отказывался произнести запретное слово.

– Я благодарна вам за заботу, мистер Кингстон, но с болью в этом месте вы уж точно ничего не сможете поделать. О том, чтобы осмотреть меня здесь, не может быть и речи.

– В каком смысле «здесь»? – поддразнил он ее. – В комнате?

– Вы отлично знаете, о чем я.

– Вот именно, знаю, мисс Уайтфилд, потому и намерен продолжить осмотр. Если у вас сломано ребро, придется вас перевязать, как бы вы ни протестовали. Будьте же благоразумны! Неужели обязательно будить Тулси или, того хуже, вызывать какую-нибудь из англичанок, чтобы мы с вами не оставались наедине?

– Нет! – Ответ прозвучал быстрее и решительнее, чем он ожидал. – Ситуация вызывает у меня смущение и без свидетелей. Раз уж вы взялись за дело, быстрее доводите его до конца.

Она вытянулась на кровати, стиснула зубы и устремила взгляд на противоположную стену. Алекс с трудом сдерживал смех. Она походила на женщину, которую вот-вот казнят при помощи слона. Сам он никогда не наблюдал этой казни, которую в недалеком прошлом практиковали старые махараджи, но слышал от тетки ее подробное описание. Приговоренного укладывали на землю и не давали двигаться; ему на голову наступал слон. На лице мисс Уайтфилд застыло настолько скорбное выражение, что можно было подумать, будто ее ждет такая же участь.

Алекс с максимальной осторожностью ощупал ее ребра. Когда он коснулся маленькой твердой выпуклости под левой грудью, она вскрикнула.

– Мне очень жаль, мисс Уайтфилд, но, боюсь, вы все же не избежали перелома ребра. Здесь болит?

Еще немного – и у нее хлынули бы слезы, но она проявила мужество и ограничилась кивком, после чего, закусив губу, позволила ему продолжить обследование. Алекс изо всех сил старался не прикасаться к груди мисс Уайтфилд, но иногда все же нечаянно задевал ее. Обнаружив, что ее форма и размер отвечают даже самым взыскательным требованиям, Кингстон поймал себя на желании сделать объектом исследования, причем обстоятельного и неторопливого, также и грудь мисс Уайтфилд.

– Необходимо перевязать вам грудную клетку, – заключил он. – Вам сразу станет легче. Но для этого придется раздеться до пояса.

– А сама я не смогу справиться? – Зеленые глаза смотрели умоляюще. – Или лучше попросить Тулси?

– Она все равно не обойдется без моих указаний. А самостоятельно у вас ничего не выйдет. Лучше уж позвольте мне, чем доверяться неумелой служанке. Но сначала нужно найти материал для бинта.

– Я дам вам кусок ткани, – устало сказала она. – Только отвернитесь на минутку.

Ее застенчивость тронула Кингстона, видевшего несчетное количество раз обнаженных женщин. Он послушно отвернулся и стал смотреть на дверь. Немного погодя он услышал звук разрываемой ткани.

– Сколько полос материи вам понадобится? – спокойно спросила Эмма.

– С полдюжины. Может, использовать мою рубашку? Я бы с радостью пожертвовал ее на такое благое дело.

– Не смейте ничего с себя снимать! Хватит и того, что я по воле обстоятельств перед вами разоблачаюсь. Если и вы начнете раздеваться, то мы нарушим все до одного правила приличия.

Ее слова заставили его усмехнуться. Он покачался на каблуках.

– Вы слишком серьезно к этому относитесь, мисс Уайтфилд! Вид обнаженного тела возбуждает лишь тогда, когда двое стремятся к интимной связи. Не возбуждается же дитя, когда мать открывает грудь, чтобы его накормить! Точно так же не испытывает возбуждения мать, когда раздевает своего ребенка перед купанием.

– Не вижу здесь ни детей, ни матерей, мистер Кингстон. Мы с вами – мужчина и женщина. Ситуация до крайности щекотливая… Можете повернуться. Постарайтесь управиться побыстрее.

Он повиновался, полный рвения выполнить свой долг, но то, что он увидел, заставило его замереть. Она разделась до пояса и сидела на табурете, скрывая от него свою наготу длинными волосами и прижатыми к груди руками. Ее голые плечи блестели при свете лампы, и вся она выглядела настолько женственной и беззащитной, что его охватило испепеляющее желание, лишающее дара речи.

У нее тоже разрумянились щеки, глаза приобрели зеленовато-дымчатый оттенок, она тяжело дышала от волнения.

– Вот полосы, которые вам потребуются. – Эмма указала подбородком на горку лент на полу, рядом со своей сумкой.