В поисках неприятностей

— Да. Иногда по субботам я помогаю им в магазине. Но он не выдумал, что видел незнакомца, ради того, чтобы выручить меня.

— Я этого и не утверждаю. С чего бы ему выдумывать?

Полицейские — они такие. Любят задавать вопросы, на которые, как ни ответь, окажешься виноватым. Подозрительность заложена в их природе. Даже когда они пытаются играть честно, как, возможно, Дженис со мной, все равно ничего хорошего не выходит. Они просто ничего не могут с собой поделать. Может быть, так устроены, а может, их так учат в полицейском колледже. Я могла бы рассказать Дженис, что Эдна тоже видела хорошо одетого незнакомца, который украдкой пробирался по кладбищу и, не заметив старухи, обронил сигареты и спички. Но что толку от Эдны как от свидетельницы? Даже если бы я упросила ее поговорить с Дженис… Судя по тому, что я видела раньше, самой Дженис не очень-то удалось добиться толку от Эдны. Кстати, а почему Дженис вообще с ней заговорила? Мне стало не по себе.

— Повторяю в сотый раз, — сказала я вслух. — Я не имею никакого отношения к ее смерти и не знаю, кто или почему убил ее.

— Франческа, я тоже не знаю, — бодро ответила инспектор. — Но к тому времени, как следствие закончится, я буду это знать!

— Браво! — буркнула я.

Торговцу, приземистому, неопрятному коротышке, надоело, что мы сидим рядом с его лотком и болтаем. Он подбежал к нам и проорал в закрытое окошко Дженис:

— Слушай, дорогуша, ты тут что, слежку устроила? Я торгую нейлоновым тюлем, а не героином каким-нибудь, будь он неладен!

— У вас имеется лицензия на торговлю с лотка? — осведомилась Дженис.

— Сделай одолжение, отвяжись, куколка! — взмолился торговец. — Неужели вам больше нечем заняться, кроме как преследовать честных предпринимателей?

— Покажите лицензию! — приказала Дженис.

Когда мы тронулись с места, я заметила: ее что-то беспокоит. Потом она спросила с задумчивым видом:

— Франческа, неужели сразу видно, что я служу в полиции?

— Наверное, некоторые сразу это замечают, — дипломатично ответила я.

Мой ответ ее как будто озадачил.

Когда я вернулась в свое временное жилище, то увидела на лестнице около двери Ганеша. Рядом с ним на верхней ступеньке лежала сетка с апельсинами.

Он приветствовал меня словами:

— Вот, пришел взглянуть, как ты тут устроилась.

Его голос и поведение были более сочувственными, чем когда мы с ним разговаривали в последний раз в магазине; он смутно напомнил мне посетителя, который пришел навестить друга в больницу. Наверное, общаться с больным и с человеком, попавшим в беду, одинаково сложно. Ну а апельсины он прихватил вместо цветов, которые принято приносить в послеоперационную палату. Правда, мне всегда казалось, что больным лучше носить как раз фрукты, а не цветы. Фрукты не напоминают о похоронах.

— Не спрашивай! — сказала я, отпирая дверь квартиры и пропуская его. — Я все утро ездила по Камдену с инспектором Дженис, пытаясь подтвердить свое алиби.

— И как, удалось? — Ганеш положил апельсины на стол и бросил на меня сочувственный взгляд.

Я рассказала ему обо всем, что с нами было, и закончила свой рассказ словами:

— Уже что-то!

Он пожал плечами и окинул квартиру неодобрительным взглядом. Потом сказал:

— Сейчас заварю нам чаю.

Он вышел в кухню, и я услышала, как он гремит там посудой.

Хотя иметь любовника всегда приятно, секс иногда мешает. Бывает, что гораздо больше нужен просто друг. Вот почему мы с Ганешем просто друзья.

Друг — человек, которому можно рассказать о своих неприятностях, с которым можно поспорить. С другом можно не видеться неделями, а потом встретиться и продолжить разговор с того, на чем он оборвался. При этом вы ничем не связаны и ваши чувства не задеты. По-моему, трудности — тот фундамент, на котором выросла наша с Ганом дружба. У него свои трудности, а у меня свои. Я не до конца способна понять его проблемы, а он мои, но это не важно. Я слушаю его, а он слушает меня. И хотя разговоры не решают наших проблем, нам обоим становится легче.

Не стану никого обманывать и уверять, будто влечение между мужчиной и женщиной не играет никакой роли. Иногда я замечаю, что Ганеш как-то вопросительно поглядывает на меня. Видимо, и он время от времени ловит меня за таким же занятием. Но дальше взглядов мы пока не продвинулись. Нам хорошо и так. Не зря ведь народная мудрость гласит: не надо чинить то, что не сломано. Иногда, правда, я жалею об этом.

Сейчас я чувствовала себя совершенно измотанной. Мне в самом деле не хотелось ни с кем разговаривать, даже с Ганешем, но мне нужна была поддержка.

Когда мы перешли в кухню и сели пить чай, он сказал:

— Фран, я тоже попробовал кое-кого расспросить — в основном покупателей. Но сейчас так трудно кого-то разговорить! После того, как это случилось, все страшно разволновались, а сейчас уже забыли о происшествии. Гораздо больше наших покупателей волнуют цены на овощи. Если они что-то и знали, то давно забыли.

— У меня сложилось точно такое же впечатление, — мрачно сказала я. — И все равно — спасибо, что пытался мне помочь.

— Папа говорит: если тебе нужны деньги, нам по-прежнему требуются помощники по пятницам и субботам.