В поисках прошлого

— Девочка явно поправляется. Сегодня она выглядит гораздо лучше. — Он прикоснулся ладонью ко лбу Алкионы. — И температура здорово упала. — Он еще некоторое время продолжал гладить девушку по волосам. — Я это делал для Эванджелин. Я ведь, знаете, без ума от нее был. С тех пор, как себя помню. Она поселилась у нас, когда мне было десять. Родители ее развелись, мать сбежала в графство Уотерфорд с каким-то музыкантом. Моя мама приходилась ей двоюродной сестрой. У Вэнджи — я так ее всегда звал — больше никого на свете не было. Я всегда хотел жениться на ней… — Муррей сгорбился, плечи опустились. — Помню, как родилась эта малышка. Да, ей будет хорошо с нами в Оксфорде. Нет смысла оставлять ее здесь, верно? И как я раньше до этого не додумался?

Он все еще продолжал бормотать, когда Крессида на цыпочках вышла за дверь. В коридоре ее перехватила медсестра.

— Вы родственница Алкионы? — спросила она.

Крессида поколебатась.

— Нет, — призналась она наконец. — Просто друг семьи. Она очень больна, правда?

— Да, очень тяжело. Но мистер Магро, кажется, ничего не понимает. Я все время пытаюсь ему втолковать, что она долго не протянет, а он все твердит, что заберет ее в Оксфорд. Он очень к ней привязан, верно? Но, Господи, помоги нам, в ответ получает от нее столь мало!

— Она ведь не говорит. И не слышит. Она никогда не умела ни с кем общаться — ну, словами…

— Да-да, конечно, я знаю. Только вот… — Медсестру явно что-то очень беспокоило. — Я тут все думала, почему она в… То есть если он так любит ее и все такое… — Женщина махнула рукой: — Ладно, не имеет значения. Все равно все это скоро кончится, — резко закончила она и пошла прочь.

«Данкреа лиснинг пост» (архив)

Вчера утром экипаж спасательного катера из Пэссидж-Саут обнаружил и выловил возле скал Бэлтибойз тело рыбака с Трианака. Власти считают, этот человек погиб, пытаясь спасти какого-то неизвестного яхтсмена.

Отступление 5

С братьями Салливан все устроилось — сперва они, правда, кучу вопросов задавали, но я же преотлично могу изображать глухого. Скоро они все поняли и отстали. Когда мы выходили собирать мидий, то были слишком заняты делом, так что времени на болтовню не оставалось, даже если ты в силах перекричать вой ветра и грохот волн. Погода становилась все хуже. Можно было подумать, что в этих местах не в сезон и поглядеть-то не на что, однако, сам того не понимая, я все больше прикипал к ним душой. Самое лучшее время было ранним утром, еще до того, как начинался дождь. Все было освещено ярким солнечным светом, все сияло ярчайшими цветами. Многоцветное небо на заре, облака, похожие на клочья ваты, изумрудно-зеленая трава. Все это как бы оправдывало постоянную непогоду, по крайней мере до начала следующего дождя.

Работа начиналась каждое утро в шесть; в первый день я закончил около десяти, но в последующие дни время окончания работы менялось, обычно я освобождался около полудня. Время после полудня было в полном моем распоряжении. Мик разрешил мне в любое время брать их лодку. «Ты только оставляй ее там же, где взял, и в том же виде, в каком она была, сынок, а так — пожалуйста». Я не встречался с ними, кроме как во время работы, скорее всего потому, что братья работали гораздо дольше, чем я. К тому же они жили в Пэссидж-Саут, а я редко бывал там. Большую часть времени проводил наедине с самим собой.

Если не считать проезжавших мимо случайных машин, ни с кем из соседей я лицом к лицу не встречался, вылезал из коттеджа, только убедившись, что поблизости никого нет. Я убедил себя — смех, да и только! — что если я не вижу соседей, то и они обо мне не знают. Я немного нервничал по поводу самовольного захвата дома: если кто-нибудь вздумал бы задавать вопросы, мне не оправдаться. Я проигрывал про себя стычки и споры, в которых сохранял ледяное спокойствие, но на самом деле соседи вели себя вполне доброжелательно. Вообще-то я не представлял, как на самом деле относились ко мне местные жители, и не стремился это выяснить.