Бином Ньютона

Он сидит в мягком кресле, удобно откинувшись на его спинку, и смотрел в одну точку немигающим взглядом. Могло бы со стороны показаться это зрелище жутким, да только вот смотреть некому. Огромный дом с просторными комнатами и прекрасным садом вокруг уже казался мужчине самой настоящей тюрьмой, разве что не было надзирателей. Он по собственной воле попал в ловушку кабинета, который когда-то считал самым удобным и чуть ли не единственным местом, где можно спокойно отдаться мыслям. Виктор даже не успел понять, когда стало совсем наоборот, когда исчезла из жизни всякая радость… а существовала ли она вообще? Он никогда не мог дать слабину, позволить эмоциям поглотить трезвый ум великого, как считал сам, гения. Об этом кричат со стен многочисленные дипломы, награды, вырезки статей из научных журналов, но это ли жизнь?

Виктор начинал с арифметики и шёл по возрастающей, даже не замечая, как быстро всё меняется в этой жизни. Даже если показать ему сложное на вид дифференциальное уравнение – решит без всякого труда, банально выстроив в своей голове удачную комбинацию действий. Этот человек всегда знал, что делать, и теперь знает, как закончится его жизнь, ведь мысли ведут именно к этому.

Вот ведь ирония… вся его жизнь была такой простой, она началась с единицы и также закончится. Рано или поздно все события человеческого существования обратятся в эту крохотную, казалось бы, ничуть не примечательную цифру, и с неё же начнётся новая страница. Рано или поздно вкус аскорбинки из детства вернётся снова, а потом превратится в кофейную горечь, растворяясь в памяти ощущений, которая рано или поздно притупится.

Мужчина никогда не задумывался о глубине своего одиночества, только заботился о комбинаторике мыслей, но не о жизни. А ведь это так глупо и странно… Виктору никогда не нравился принцип бинома Ньютона.

Двадцать четыре ступеньки

Он сидел на песчаном берегу и смотрел вдаль. Море сегодня было спокойным, и это казалось удивительным после стольких штормов и гроз. В его лазурной глади бликами отражались последние солнечные лучи, отдающие миру своё последнее тепло. Черноволосый парень загадочно улыбнулся, провожая светило в последний на сегодня путь. Вскоре ему на смену придёт луна, которая в разы холоднее, но не менее прекрасна. Евгений посидел на тёплом песке ещё несколько минут, а после – поднялся, подавив тяжёлый вздох. Закаты всегда казались ему грустными, но он и сам не знал, почему так происходит. Может, всё потому что засыпает солнце, забирая радость взамен на тепло?

Парень посмотрел на только-только появившуюся звезду и медленно побрёл в сторону старой полуразрушенной лестницы, единственного относительно безопасного выхода к морю. Может, из-за этого люди и не приходят сюда? Они ведь так часто боятся упасть или заблудиться! Ему казалось это смешным и глупым, но глубоко в душе Женя понимал, что всё равно испытывает грусть. Грусть от того, что никто не сможет разделить его мысли, полюбоваться этим прекрасным закатом…

Он не заметил, как дошёл до нужного места. Лестница и правда была совсем разбитой, кое-где она обвалилась, в некоторых местах даже покрылась пушистым мхом и жёстким лишайником. Евгений никогда не боялся подниматься и спускаться тут, полагаясь исключительно на свою осторожность. Из задумчивости парня вывел неожиданный вскрик. Кажется, голос был женским. Парень не успел опомниться, как к нему резко приблизилась девушка, оказавшись в крепких, хоть и немного неловких, объятьях. Она была миловидной, но не красивой. Её русые волосы растрепались, а в больших зелёных глазах, обрамлённых пушистыми ресницами, застыл страх. Кажется, девушка споткнулась о попавшийся под ноги камень и упала.

– Ты в порядке? – тихо спросил парень, пытаясь сгладить неловкость. Они стояли так уже несколько минут, прижимаясь друг к другу, цепляясь за плечи и глупо улыбаясь. – Не ушиблась?

– Да, – девушка кивнула и отстранилась, краснея от внезапно нахлынувшего смущения. Кажется, она только-только поняла, что произошло. – Прости.

– Двадцать четыре, – Женя загадочно улыбнулся, не отводя взгляда от новой знакомой.

– Что «двадцать четыре»? – с недоумением спросила она, забывая о смущении.

– Мы встретились на двадцать четвёртой ступеньке от берега моря.

Картина, которую увидят все

Нынешние выходные выдались особенно дождливыми и хмурыми. Должно быть, есть причина отметить именно эту пару дней чёрной пастой в маленьком картонном календарике, но, раз уж разговор зашёл в подобное русло, такое предположение ошибочно. Почему нужно говорить только об особенных днях, если начинаешь свою историю с констатации факта о создавшихся погодных условиях? Да и кто сказал, что речь пойдёт о природе, погоде или случае, который якобы имеет место быть в истории прошедших дней?