В постели с миллиардером

Идиотом, который ей верил, а теперь потерял куда больше, чем какие-то акции. Он потерял в ней душу.

И с этим ему теперь как-то предстояло жить.

Бросив ключи от квартиры на столик в коридоре, Роберт устало прошел в гостиную и рухнул, как подкошенный, в кресло. Он чувствовал себя разбитым – и физически, и душевно. И сейчас казалось, будто это состояние – навечно. Хотя умом он понимал, что и это тоже пройдёт. Нужно было только перетерпеть. И рано или поздно это ощущение бессмысленности всего исчезнет. Он найдет новые цели, новых женщин и себя самого – также нового – найдет тоже. И больше никогда не повторит ошибки, которую совершил с Таней. Больше никогда не подпустит к себе кого-то настолько близко, что вырвать этого человека из души будет так мучительно, что появилось чувство, будто кто-то раздирает его когтями изнутри – жестоко и неустанно.

Наверное, не стоило сейчас приезжать домой. Хоть Тани здесь уже и не было, он все равно ощущал ее незримое присутствие. И от вида чашки кофе, явно забытой ею на столике, захотелось вдруг отчаянно завыть, как раненный зверь. И Левицкий открыл уже было рот, чтобы просто заорать во всю глотку и дать ворочавшейся внутри боли хоть как-то выплеснуться наружу, но в этот самый момент вдруг услышал:

– Заметишь ты меня наконец или нет?

Захлопнув рот обратно, Роберт ошарашенно уставился на устроившегося на диване Печеньку, который смотрел на него как-то странно – сочувственно, но вместе с тем – осуждающе.

– Страдаешь? – поинтересовался Славик и Роберт ощутил раздражение и смущение одновременно – от того, что его застали в таком состоянии. Пусть даже это был его лучший друг.

– А то ты не видишь, – огрызнулся он и перешёл в наступление:

– Что ты тут делаешь?

– Лена уехала к Тане рано утром и я понял, что у вас что-то стряслось. Решил, что тебе мое дружеское плечо тоже не помешает.

– Очень мило с твоей стороны, – ответил Роберт, краем сознания отмечая, что, видимо, у Печеньки и Ершовой закрутилось что-то серьезное.

– Ну так что, может расскажешь, что произошло? – предложил Славик и Левицкий ощутил, что просто не в состоянии снова обо всем этом думать.

– Если ты не против, то я предпочел бы просто побыть один.

– Против, – заявил Славик категорично, и, поднявшись на ноги, подошёл к Роберту ближе. – Выскажись, авось полегчает. Ты же знаешь, что я все равно не отстану.

Левицкий действительно это знал. Славика было проще убить, чем отвязаться от него, если тот намерен был что-то выяснить. Такое упорство – да в лучшее бы русло, – подумал Роберт устало.

– Ну же, – сказал Славик, присаживаясь рядом с ним прямо на ковер. Тот самый, имени Саванери. – Расскажи мне, что случилось и вместе мы что-нибудь обязательно придумаем.

Роберт сомневался, что в этой ситуации можно было хоть что-то придумать, кроме ненужного совершенно самообмана, но все же, слово за словом, выложил Печеньке все, что успело произойти со вчерашнего дня, пытаясь вместе с тем снова разложить в своей голове все по полочкам. Но как ни крути эти слепые факты, ничего было не поделать с тем, что Таня даже не попыталась ему возразить, а значит – признавала тем самым свою вину.

– Знаешь такую поговорку: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты?» – спросил Славик неожиданно, когда Роберт закончил свой рассказ.

– Не понимаю, к чему ты клонишь, – поморщился Левицкий от этой загадки.

– Я это к тому, что вот взять, например, мою Лену – с виду она, конечно, колючая, но зато она со мной, даже с учётом того, что мне в финансовом плане совершенно нечего ей дать.

– А она в курсе, что у тебя за душой ни гроша? – поинтересовался ядовито Левицкий. – А то, может, питает напрасные надежды.

– Она все знает – я ничего от нее не скрывал. И скажу тебе больше – ради нее я готов исправиться.

– Все это, конечно, очень мило, – сказал Роберт хмуро. – Но причем тут я к вашим мусям-пусям?

– А вот причем, – охотно пояснил Славик. – Я хочу тебе сказать, что будь твоя жена такой подлой, как ты о том думаешь – не было бы у них с Леной многолетней дружбы, потому что гавно липнет только к гавну.

– Господи, помоги мне забыть эти поэтические сравнения, – закатил Роберт глаза. – Слушай, Печенька, твоя теория, конечно, весьма занимательная, но, увы, как минимум спорная…

– Кстати, – вставил неожиданно Славик. – Ты реально спал с этой Аней?

– Что? – уставился на него потрясённо Роберт.

– Я все знаю, да, – кивнул Печенька. – Лена не хотела рассказывать о чем они с Таней говорили, но я ее заставил. Из благих, конечно, побуждений.

Сказал бы Роберт, где он вертел все эти бесконечные благие побуждения, исходя из которых ему уже отменно испортили жизнь, но сил на злость попросту не осталось.

– Я ее не трахал, если ты об этом, – ответил он Славику.

– Ну тогда в чем же проблема? – задал Славик вопрос и Роберт все же ощутил раздражение.

– Я уже тебе сказал, в чем. Если ты так ничего и не понял…

– Да все я понял. Но почему бы вам все же не поговорить, как нормальным людям? Ты не подумал, что она не стала ничего тебе объяснять, потому что считает тебя кобелем?