В постели с наставником

— Что случилось? — спросил Дункан сходу, когда несколько дней спустя встретился с Пикерингом и по первому же взгляду на его лицо понял, что тот привез дурные вести. Терпения ждать, пока он отдохнет с дороги, не было. — Выкладывай.

Сэр Джеймс Пикеринг присел на краю стола. В лучах утреннего солнца, заливавших комнату для собраний в общежитии «Солар», глубокие морщины резче обозначились на его лице.

— Вокруг только и разговоров, что о битве при Оттерберне, но крепче всего шотландцы прижали нас на западе. Карлайл еще держится, но вот Эпплби… — Он сокрушенно покачал головой. — Эпплби мы потеряли.

Тихий, беззащитный городок, у которого не было ни единого шанса выстоять.

— Будь они прокляты! Я на коленях умолял их… — Воспоминание о том, как он унижался перед членами Большого совета, приставленного к королю, обожгло сердце каленым железом.

— Тебе отказали?

— Пообещали помочь в следующем году. — У него почти получилось уговорить их. Но только почти. — Клянусь, король был готов оседлать коня и ехать. Он так и заявил совету.

— Увы, совет ему не подчиняется.

Он и сам знал это, да что толку.

— Я должен был придумать что-то еще, привести какие-то новые аргументы. Какие угодно, лишь бы уговорить их послать помощь немедленно!

— Ты склонил на свою сторону короля.

— Как будто от этого что-то изменится.

— Настали такие дни, что совету приходится осторожничать, — вздохнул Пикеринг. Во время февральской сессии парламента — она получила название «Безжалостной» — несколько фаворитов короля решением совета были приговорены к смерти. И теперь состоявшие в совете лорды-апеллянты с еще меньшей охотой шли навстречу желаниям короля, дабы не разделить участь его любимцев.

— Попробуй объяснить это тем, кто в одиночку противостоит шотландцам.

— Скоро зима. Шотландцы вернутся не раньше весны.

— Ты в этом уверен? А ну, если ошибаешься? — Ты все еще дышишь? — Если бы я только смог убедить их, если бы они собрали войско без промедления…

— Не кори себя. Шотландцы повернули назад и ушли через границу задолго до того, как ты добрался до короля. — Пикеринг замялся, не решаясь сообщить последнюю, самую скверную новость.

— Что еще? Говори.

— Твой отец…

Дункан ухватился за край грубо сколоченного деревянного стола, потом сел. Мир его пошатнулся.

— Что с ним?

— Его взяли в плен.

Новость оглушила его, как отцовская затрещина в детстве.

Он словно воочию узрел своего старика, изнуренного бесчисленными схватками, в том числе и против собственных сыновей. Отец был олицетворением всего, что Дункан оставил позади и от чего пытался сбежать — пытался да не мог.

— А матушка и Майкл? — только и смог вымолвить он.

— Слава богу, целы и невредимы. В отсутствие отца твой брат, как положено, взял бразды правления в свои руки. Башня уцелела, но поля и деревня… — Он тяжело вздохнул. — Все сожжено дотла.

Невидящим взглядом Дункан уставился перед собой. Перед его мысленным взором встали разрушенные хижины, бездомные сервы, дымящиеся поля. Урожая в этом году не будет. Остается уповать лишь на то, что овцы дадут достаточно шерсти. Иначе им нечего будет продать. Нечего будет есть.

«Ты уехал», — упрекнул его Маленький Джон. Да. А надо было остаться. Как бы ни было тошно, но надо было остаться дома. Его крепкие руки больше пригодились бы там, чем бесполезное красноречие здесь, в Кембридже.

Вполуха он выслушал рассказ Пикеринга о сражении и достойном сопротивлении отца, уже зная, что услышит в конце.

— Его забрали, чтобы потребовать выкуп.

— Тогда их ждет большое разочарование. — Дункан невесело усмехнулся. — Мы бедны как церковные крысы. — Родители едва наскребли денег, чтобы отправить его учиться. Теперь, правда, он сам мог брать со студентов плату за уроки, однако на выкуп этих грошей не хватит. Он встал. — Я пойду.

Пикеринг положил руку ему на плечо, и в этом жесте было больше ласки, чем он когда-либо видел от родного отца.

— Ты дал обет преподавать, сынок. Как бы ни было здесь плохо, поверь, дома во сто крат хуже.

Волны Черной смерти опустошали провинции каждые несколько лет, словно сама земля устала носить на себе людей и пыталась от них очиститься. А между эпидемиями приходил враг и оставлял после себя разоренные деревни и выжженные поля.

— Да, им пришлось бы кормить лишний рот, но у меня есть две здоровые руки. — Он сжал кулаки, гордый своей силой. Держать плуг он умел получше иных сервов. — Я мог бы помочь с посевами, с восстановлением…

— Ты вернее поможешь им здесь, если убедишь парламент послать на север деньги. Они не в настроении вводить новые налоги, и кто-то должен их переубедить.

Он сбросил ладонь Пикеринга и, не находя себе места от злости, принялся мерять шагами комнату.

— Мне до них вовек не достучаться. — Все они, даже Маленький Джон, мнили себя умнее и лучше только потому, что родились южнее да правильно выговаривали слова.

— Придется постараться, иначе не будет ни мира, ни денег на выкуп.

Он остановился как вкопанный и воззрился на своего собеседника. Бессильная ярость охватила его.

— Мой отец и его товарищи проливали кровь, обороняя границы, а южане тем временем почитывали стишки!