Я потянул румпель в другую сторону и узнал, что значит «привестись». Чарльз Кеннеди был личностью заметной. Рост 6 футов 7 дюймов, шкиперская бородка с сединой слегка взъерошена, голос глубокий и хриплый. На нем всегда были носки с раздельными пальцами, как перчатки. Я пару раз участвовал с ним в гонке, и получалось неплохо, но мы раздражали друг друга. Когда же мы были в разных лодках, я его уважал и любил. В конце концов он меня списал, но что еще хуже — взял вместо меня мою юную семнадцатилетнюю кузину, Джуди Реншоу, девушку очаровательную и необыкновенно привлекательную. Мне удалось получить в клубе лодку для следующей гонки, и я пригласил в напарницы другую девушку — Лу. Ее все любили, и она хорошо управляла парусом. С ее помощью и благодаря одному рискованному маневру мне удалось победить Чарльза. Он затаился до следующей гонки, в которой со мной был Бей Уиндхам. Дул свежий ветер. На нашей яхте все пошло кувырком: перепутались шкоты, фалы, и в результате мы финишировали предпоследними, обогнав только лодку, у которой полетела мачта. И причалили плохо. Бей захватил причальный буй багром, я отдал грот-фал, но он застрял на топе мачты. Грот неистово бился, Бей что есть силы удерживал буй багром, мне с большим трудом удалось убрать парус. Все это, естественно, не осталось незамеченным. Когда мы пришли в клубное помещение, там уже было полно гонщиков. Чарли, а он был командором, сложил подзорную трубу и громко, чтобы все слышали, объявил:
— Хочу поздравить вас, Чичестер, у вас сильнейший в этом клубе экипаж.
Чарльз имел отношение к моему первому одиночному плаванию. Он одолжил мне свою лодку, и я отправился вниз до слияния рек Торридж и Тор, затем вверх по Тор и обратно в Инстоу. Я прошел всего 13 миль, но до сих пор помню острое наслаждение от этого похода, радость и трепетное волнение во время своего первого плавания в одиночку.
В тот год Гильдия воздушных пилотов и навигаторов Британской империи впервые вручала памятный трофей Джонстона, отмечая им лучшее национальное достижение воздушной навигации. Приз был учрежден в память навигатора дирижабля R-101, разбившегося во Франции. Я стал первым обладателем этой почетной награды — за свой полет над Тасмановым морем. Вряд ли я получил бы ее, если бы не Джеффри Гудвин, мой новозеландский партнер, — он узнал о призе и написал им обо мне. В то время в Британии мало кто слышал о Тасмановом море и уж точно никто им не интересовался. Если я говорил, что живу в Новой Зеландии, ко мне тут же теряли интерес. Позже маятник качнулся в другую сторону, британцы стали проявлять большой интерес и к новозеландцам, и к австралийцам, но было поздно: время Британии прошло. Империя превратилась в Содружество, да и оно уже стало рассыпаться.
Приз Джонстона мне вручал принц Уэльский, будущий король Эдуард VIII. Позже этот приз получали Хинклер, Кингсфорд Смит, Моллисон и Дон Беннетт. Со временем условия выбора победителя изменились. Становилось все труднее определить лучшего навигатора, а позднее — лучшее достижения в навигации среди экипажей.
Закончив книгу, я вернулся в Новую Зеландию. Шел 1932 год. Джеффри на время уехал из страны, и я вел весь бизнес. Дела шли неважно: ощущались последствия экономического кризиса. Мы слегка занимались лесопосадками и немного торговали землей. Я чувствовал, что изменился: страсть к действиям и приключениям в значительной мере поутихла. Я много читал и стал фанатом рыбной ловли.
Один мой приятель-англичанин познакомил меня с ловлей форели. В первый день я не поймал ничего. У приятеля же — рыбака со стажем — улов был приличный. На следующий день я отправился один. Дело пошло, я вытащил несколько радужных форелей, но мелких, всего фунта на два, пришлось отпустить их в реку. Потом нашел замечательное место — большой омут при впадении боковой речки. Здесь я выловил трех рыбин общим весом 15 (без одной четверти) фунтов. Я нес их домой не без замешательства. Мой приятель — потрясающий специалист, я благоговел перед его познаниями в рыбной ловле — говорил мне, что поймать форель — дело трудное. А у меня получилось вроде бы легко. Я не предполагал, что у меня никогда больше не будет ни подобного улова, ни таких острых переживаний, как в то утро.
В течение четырех лет я жил не напрягаясь. Когда наступал сезон ловли форели, я каждый вечер после работы отправлялся на рыбалку. Эти места, наверное, одни из лучших в мире для рыбной ловли, и не только из-за хорошего улова, но и сами по себе. Меня, по-видимому, привлекали в равной степени и спортивный азарт, и красота окружающей природы. Бывали и другие приятные случаи, например участие в исследовательской экспедиции на один необитаемый остров.