Дрозд Евгений

В РАЮ МЫ ЖИЛИ НА СУШЕ

Карла разбудила настоятельная потребность опорожнить мочевой пузырь. Кряхтя и постанывая он поднялся — все тело ныло после сна на импровизированном ложе — и вышел из спасательного модуля. Островок был пуст, детей нигде не было видно, поэтому он не стал утруждать себя переходом к кособокой будке на удаленном мысе, а увлажнил белый коралловый песок с тыльной стороны модуля.

Оправив рубашку, он постоял в нерешительности, прислушиваясь к себе. Нет, спать уже не хотелось.

Тяжело ступая босыми ногами по сыпучему песку, он побрел к воде. Ровный, сильный ветер трепал полы его рубахи, развевал седые волосы, путался в бороде. Идти стало легче лишь на узкой темной полоске, где песок был мокрым и плотным и где слабо колыхающаяся соленая влага лизала берег.

Осторожно ощупывая дно, он забрел по колено в воду к ближайшему садку, извлек несколько раковин, привычно раздавил их в шершавых ладонях и позавтракал скользкой, отдающей йодом мякотью.

Вышел на берег, бросил пустую скорлупу в солидную уже кучу, накопившуюся за многие годы.

«Пирамида», подумал он с глухой иронией, «след человека…» Бросать пустые раковины в воду он давно уже отучился, после того, как несколько раз резал себе ступни об их острые края.

Как всегда, после моллюсков захотелось пить, и он двинулся к самой высокой точке острова, бывшей в то же время и высшей точкой планеты.

Целых пять метров над уровнем океана. Может, даже шесть.

Сооружение, воздвигнутое человеком на вершине острова, этот рекорд природы превышало раза в три. Воткнутая в песок раздвижная решетчатая ферма, опирающаяся на невысокий шкаф приемопередатчика и увенчанная зонтиком солнечной батареи, экзотическим подсолнухом тянулась к белому диску местного светила.

Батарея питала приемник и опреснитель воды.

Старик тяжело опустился на песок у опреснителя, открыл краник и терпеливо дожидался, пока тонкая, слабая струйка не наполнит пластиковый стаканчик в нише. Надо бы взять ведро и залить в бак свежей воды, но Карл решил оставить это на потом. Стаканчик наполнился, и Карл медленно осушил его маленькими глотками. Отставил стакан, оглянулся. На передней панели передатчика была тень от зонтика солнечной батареи. Карл поднялся, едва не потерял равновесие под порывом ветра, чтобы удержаться на ногах сделал несколько быстрых шагов. Под ступней что-то хрустнуло. Он пристально осмотрел песок и чем больше вглядывался, тем сильнее хмурился. На песке, перед лицевой панелью передатчика, большую часть которой занимала огромная рельефная маска из серого с искрой металлита, выложены были изощренные узоры из раковин и пустых панцирей местной морской фауны.

Багряные, пурпурные и бурые панцири крабообразных мужественно топорщили крепкие клешни, грозные шипы и отростки. Ритмическому порядку смены цвета подчинялись хрупкие экзоскелеты морских звезд — белых, кремово-розовых, как бы светящихся изнутри, и особенно красивых ярко-шафранных с траурной черной каймой. Двустворчатые раковины тоже чередовались — одни, с затейливыми спиральными рисунками на боках, как стыдливые девственницы держали створки плотно прикрытыми, другие же были раскрыты, как шкатулочки, демонстрируя на своем перламутре матовые шарики жемчужин: крупные — в одиночку, мелкие — горсточками.

Среди них тяжелые спиральные раковины смотрелись дородными матронами, умело и зазывно раскрывающими свое розовое нутро. Ветер тихо гудел в их крепких стенках и закатывал внутрь песчинки.

«Опять за свое», подумал Карл. И мрачно сказал вслух:

— Мне это не нравится.

Перед тем как усесться в тень, он еще раз оглядел море от горизонта до горизонта. Детей видно не было. В последнее время они завели привычку уплывать на несколько дней, и ничего с этим нельзя было поделать.

«Адаптировались», думал Карл, «хорошо адаптировались… А ведь поначалу мы думали, что вообще никто не выживет…»

Он вспомнил тошнотворный визг сирен и мигающий красный свет в доке спасательных модулей корабля. Как он, ломая ногти, активировал автоматику модуля, а Татьяна загнала в модуль стайку перепуганных, ревущих малышей и бросилась за следующей партией… А потом… потом он потерял сознание и уже никогда не узнает, как там все было, он пришел в чувство, когда автоматика уже благополучно посадила модуль на единственный на всей планете островок — вершину огромной океанской отмели, простирающейся на сотни, если не тысячи километров во все стороны…