В расцвете рыцарства. Тайна королевы Елисаветы

Не только Антоний, но и лошади его знали прекрасно дорогу и в темноте быстро неслись вперед. В скором времени направо от них показался лес, а налево парк. Погони уже не было больше слышно. Гель, зная, что лошади его свежее, чем у неприятеля, решил больше не гнать их и дать им отдохнуть, тем более что именно теперь надо было увлечь его как можно дальше от Флитвуда, так как только в таком случае он будет безостановочно преследовать их и не станет останавливаться, чтобы предупреждать местные власти о том, что они должны задержать беглецов. Во что бы то ни стало надо было теперь увлечь преследователей за пределы Флитвуда, а там всегда можно было найти время отдохнуть самим и дать отдохнуть лошадям, не подвергаясь риску быть пойманными.

– Расскажи-ка мне теперь про этого Барнета, – сказал Гель, обращаясь к Киту и пуская лошадей почти шагом, чтобы лучше слышать отдаленный гул копыт, свидетельствовавший о том, что преследователи все еще гонятся по их следам.

– Барнет – сыщик не только по ремеслу, но и по самой своей сути, – сказал Кит Боттль, – я знаю его уже давно, мы лет пятнадцать тому назад служили вместе с ним под начальством сэра Френсиса Вальсингама. Мы вместе с ним выследили тогда нескольких государственных изменников.

– Так, значит, Барнет – человек опытный. Уверен ли ты в том, что он будет преследовать свою добычу до конца?

– Да, конечно, ведь для него вся суть жизни в этом, он гордится своим ремеслом, гордится тем, что никогда еще ни одна жертва не ушла от него. И действительно, насколько я знаю, ему всегда все удавалось, за исключением одного случая, когда я подставил ему ногу, вот тогда-то мы и поссорились с ним. Когда сэр Френсис Вальсингам умер, мы все еще оставались на службе, и я могу засвидетельствовать о том, что нам недурно жилось в то время; аресты происходили на каждом шагу, мы могли обвинить человека в каких угодно преступлениях, нам дана была полная власть сажать кого хотим в тюрьму. Нечего и говорить о том, что большинство старалось откупиться от нас деньгами; кому это не удавалось, тому приходилось очень плохо. Однажды я поссорился с Барнетом при дележе денег, которые мы получили от одного лорда, арестованного нами вследствие доноса на него другого лорда, давно враждовавшего с ним. Видя, что силой я ничего не добьюсь от Барнета, я решился прибегнуть к хитрости: я взял выкуп с этого лорда и ночью тихонько выпустил его на свободу. Трудно описать ярость Барнета, когда он узнал о штуке, которую я сыграл с ним. Так как он обладал большими связями и мог повредить моей карьере, то мне и пришлось вскоре после этого оставить службу в тайной полиции и идти в солдаты.

– Смотри, старина, чтобы тебе не пришлось расплачиваться за старое на этот раз, если ему удастся захватить нас, – сказал Гель.

– Я знаю только одно, – ответил Кит Боттль, – он теперь ни за что не бросит погони за нами, так как узнал, что я принадлежу к тем, за кем он гонится. Он будет рад отомстить мне за прошлое. Весьма возможно, что он даже подозревает, что именно я-то и предупредил сэра Валентина о грозящей ему опасности. Во всяком случае, он убедился теперь в том, что я хочу помочь государственному преступнику уйти от правосудия, и поэтому я сам являюсь таким же преступником. Воображаю, как приятно было бы Барнету привезти меня в Лондон как своего пленника. Теперь, когда он уже напал на след, он ни за что не оставит его, пока есть хоть малейшая надежда поймать нас.

Старый Антоний ехал все время молча впереди, не проронив ни единого слова. Гель обернулся к своим спутникам и сказал им:

– Господа, пожалуйста, не забывайте теперь, что я – сэр Валентин, но в то же время старайтесь сделать вид, что хотите скрыть этот факт от других. Поэтому называйте меня каким угодно другим именем и только изредка, как бы по ошибке, можете называть меня сэром Валентином. Это еще больше убедит всех, что я и на самом деле сэр Валентин и только прикидываюсь другим человеком.

– Уста мои принуждены будут лгать, но пусть эта ложь падет на вашу голову, – проворчал Антоний довольно громко.

– Прекрасно, беру на себя ответственность, – спокойно возразил Гель, а Кит Боттль прибавил:

– Чтобы ответственность эта была не слишком велика, часть ее беру на себя. Так-то, старый ворчун и трус!

Антоний проворчал еще что-то сквозь зубы, затем поехал опять молча вперед. Они ехали долго по горам и долинам, проезжая деревушку за деревушкой, то шагом, то быстро как молния. Они все время слышали за собой топот копыт и знали, что преследователи не отстают от них. Они проехали так целый час, то есть сделали около пяти миль, и были уже близко от Стивенеджа, как вдруг Антоний заметил:

– Нам навстречу кто-то едет, сэр.

– Да, я слышу, – ответил Гель. – Кто это может ехать так поздно ночью? Надеюсь, что эти поздние путники не задержат нас.

Барнет со своими людьми ехал в полумиле от них, очевидно, он щадил лошадей, чтобы потом сразу напасть на них врасплох.