В разреженном воздухе. Самая страшная трагедия в истории Эвереста

– Я мгновенно заснул, – вспоминает Круз. – И я проспал почти двадцать четыре часа, где-то до двух часов следующего дня. Когда, наконец, меня кто-то разбудил, окружающим сразу же стало понятно, что с головой у меня не в порядке, хотя я сам этого совершенно не осознавал. Скотт сказал мне: «Мы должны немедленно спустить тебя вниз».

Крузу было невероятно трудно даже одеться. Он надел свою альпинистскую оснастку наизнанку и не застегнул пряжку, но, к счастью, Фишер и Нил Бейдлман заметили это до того, как Круз начал спуск.

– Если бы он спускался вниз на веревке в таком виде, – говорит Бейдлман, – то немедленно вылетел бы из своей оснастки и упал к подножию стены Лхоцзе.

– Было такое ощущение, словно я нахожусь в состоянии сильного опьянения, – вспоминает Круз. – Я не мог нормально идти, постоянно спотыкался и совершенно потерял способность думать или говорить. Это очень странное чувство. У меня в голове крутилось несколько слов, но я никак не мог сообразить, как их произнести. Скотт и Нил одели меня и убедились, что моя альпинистская оснастка в полном порядке, затем Скотт спустил меня вниз по веревкам.

Круз прибыл в базовый лагерь, где, по его словам, прошло еще три-четыре дня, пока он смог пройти от своей палатки до палатки-столовой, не спотыкаясь на каждом шагу.

Вечернее солнце зашло за Пумори, температура в третьем лагере упала больше чем на четырнадцать градусов, и как только воздух стал холоднее, в голове у меня прояснилось. Мои опасения по поводу того, что у меня высокогорный отека мозга, исчезли, по крайней мере, на данный конкретный момент. На следующее утро, после ужасной бессонной ночи на высоте 7300 метров, мы двинулись во второй лагерь, чтобы днем позже, 1 мая, продолжить спуск к базовому лагерю, где должны были восстановить силы и подготовиться к штурму вершины.

Наша акклиматизация официально закончилась, и я был приятно удивлен тем, что тактика Холла оказалась действенной: после трех недель пребывания на горе я обнаружил, что воздух в базовом лагере стал казаться густым и обильно насыщенным кислородом по сравнению с разреженной атмосферой в верхних лагерях.

МОЕ ТЕЛО БЫЛО НЕ В САМОМ ЛУЧШЕМ СОСТОЯНИИ. Я ПОТЕРЯЛ ОКОЛО ДЕВЯТИ КИЛОГРАММОВ МЫШЕЧНОЙ МАССЫ, ПО БОЛЬШЕЙ ЧАСТИ НА ПЛЕЧАХ, СПИНЕ И НОГАХ. Я ТАКЖЕ СЖЕГ ВЕСЬ ПОДКОЖНЫЙ ЖИР, ОТЧЕГО СТАЛ ГОРАЗДО БОЛЕЕ ЧУВСТВИТЕЛЬНЫМ К ХОЛОДУ.

Но самой большой проблемой оказалось состояние моей грудой клетки: сухой кашель, который я подхватил еще в Лобуче, стал таким тяжелым, что во время особо сильных приступов кашля в третьем лагере я повредил грудной хрящ. Приступы не ослабевали, и каждый раз, когда я кашлял, казалось, кто-то сильно бьет меня по ребрам.

Большинство других клиентов в базовом лагере находились в таком же плачевном состоянии, что, впрочем, было обычным явлением на склонах Эвереста. Через пять дней члены экспедиций Холла и Фишера должны были выйти из базового лагеря на штурм вершины. В надежде хоть как-то замедлить ход болезни, я решил отдыхать, жадно глотал ибупрофен и запихивал в себя максимальное количество калорий.

Холл с самого начала запланировал восхождение на 10 мая.

– Из четырех моих восхождений на Эверест, – объяснял он, – два состоялись десятого мая. Шерпы бы сказали, что десятое число является для меня «благоприятным».

Однако существовала и более прозаичная причина выбора этой даты: в ежегодном движении муссонов появлялось «окно» наиболее благоприятной погоды, и происходило это всегда 10 мая или где-то около того.

Весь апрель мощные воздушные потоки двигались в сторону Эвереста и обдували вершину с ураганной силой. Даже в те дни, когда в базовом лагере было совершенно спокойно и ярко светило солнце, с вершины ветер сдувал огромное облако снега. Мы надеялись, что в начале мая муссон из Бенгальского залива направит поток воздуха на север в сторону Тибета. Если этот год будет похож на прошлый, то в промежутке между прекратившимся ветром и вновь начавшимися муссонными бурями будет маленькое «окно» ясной тихой погоды, при которой мы сможем выйти на вершину.

Однако предсказания метеорологов ни для кого не были секретом, и каждая экспедиция надеялась выйти на вершину именно в этот период безветренной и ясной погоды. Чтобы избежать опасного скопления альпинистов на гребне вершины, Холл провел большое совещание с руководителями других экспедиций в базовом лагере. Было решено, что молодой швед Горан Кропп, который приехал на велосипеде из Стокгольма в Непал, 3 мая совершит в одиночку первую попытку. После него должна была выступать команда из Черногории. Потом, 8 и 9 мая, наступит очередь экспедиции IMAX.