В ритмах Черной Африки

Есть в этом что-то символическое. Португальцы первыми высадились в Гвинейском заливе и последними из колонизаторов покинули свою крепость в Вида. Тогда, когда Дагомея уже была независимой. Французы смирились и сняли свои флаги с правительственных учреждений в Котону, Порто-Ново, но португальцы все еще проявляли упорство, казалось, они были уверены, что правительство Республики Дагомеи будет относиться к ним, как к старожилам, доброжелательно. И над бастионами, из которых торчали дула средневековых пушек, продолжал развеваться португальский флаг. Дагомейское правительство начало с португальцами переговоры. Оно хотело сохранить крепость как исторический памятник, предлагая португальцам разместить в ней посольство, но, не дождавшись окончания переговоров, португальцы подожгли крепость и оставили ее. Прошли годы, прежде чем крепость восстановили.

Первоначально крепость выглядела совсем иначе. О ней напоминают только мощные двух-трехметровые крепостные стены с бойницами и стволами пушек, торчащими из них. За стенами возвышается большое легкое здание с верандами и открытыми лестницами, окруженное прекрасным парком. В нем создан музей с редкими экспонатами времен Абомейского королевства. Здесь представлены прекрасные работы абомейских чеканщиков и кузнецов, великолепные ткани, вышивки и керамика. Большинство этих предметов культового назначения, но среди них можно увидеть произведения народного искусства и украшения, которые сейчас имеют светский характер. Значительная часть экспозиции музея посвящена истории Невольничьего берега, т. е. торговле рабами. Рядом с картинами и гравюрами можно увидеть и кандалы, в которые заковывали рабов, железо, которым ставили клеймо, и т. д.

У входа в музей — камера хранения, где посетители оставляют сумки и фотоаппараты. В музее нельзя фотографировать, как нас предупредил экскурсовод, он же директор музея, решительно отвергнув чаевые. Он объяснил нам, что культовые предметы запрещено фотографировать. Небольшой аппарат, который мне все-таки удалось тайком пронести, был бесполезен, поскольку директор не отходил от нас ни на шаг.

Если и удалось сделать кое-какие снимки, то благодарю за это случай. Едва мы вышли из музея, как перед входом остановился большой современный автобус. Думаю, не надо говорить, что из него высыпала группа американских баскетболистов, которым мы уже были обязаны тем, что нам удалось пересечь границу, — шумные двухметровые верзилы в джинсах и расписных майках, с «антеннами» на головах, т. е. множеством косичек, которые здесь носят только женщины. Скорее всего эти прически были не очень умной шуткой. На дворе крепости сутолока и гам, вслед за американскими игроками сюда набилось много детей и подростков, пришли и взрослые. Мы наблюдали за жизнерадостной толпой: хотя у них такие же черные лица, но одеты совсем не так и совершенно другое поведение. Да еще и говорят по-английски.

Американцы устремились в музей, как будто хотели взять штурмом бывшую португальскую резиденцию. На директора они не обращали никакого внимания, крикнув ему, что не нуждаются в объяснениях. Я пошла за ними, мне было интересно, как они будут реагировать на экспонаты, которые непосредственно связаны с их предками. Вполне возможно, что некоторые из них происходили именно отсюда. Они осматривали наивные, натуралистические и безыскусные лубочные картины на стене — и смеялись. В помещении, где были выставлены жертвенные сосуды, которые устанавливались у могил усопших или вблизи храмов и священных рощ, в их руках появились фотоаппараты и защелкали кнопки затворов. Экскурсовод бегал от одного к другому и пытался вырвать у них фотоаппараты, но они бросались врассыпную, поднимали руки чуть не до потолка, а некоторые фотографировали даже в прыжке, как во время баскетбольного матча. Один схватил его за руку и сунул ему доллар. Директор вырвал руку и отскочил. Это вызвало громкий смех американцев.

— Чего вы боитесь, — сказал один из них, — у вас ведь свобода!

Другой американец схватил королевский зонтик, считающийся одним из самых редких и самых ценных экспонатов, потому что он вышит золотом, и бросился с ним вон, сопровождаемый остальными баскетболистами. Директор кинулся за ним с отчаянным стоном. Когда я выбежала во двор, верзилы уже образовали группку и фотографировались с зонтиком. Директор, который рядом с ними был похож на карлика, кричал и махал руками, стараясь пробиться через этот заслон. Туг два парня схватили его под мышки, подняли и посадили прямо под зонтик. Еще минуту он метался, но потом сдался. В следующий момент один из игроков уже подавал ему цветную фотографию. Директор сунул ее в карман рубашки, схватил ценную реликвию и, оскорбленный, скрылся в музее.